Русская повесть начала ХХ века. Жанрово-типологический аспект

В понятие «рока» герой Л. Андреева вкладывает представление о тех социальных и биологических препятствиях, которые стоят на жизненном пути каждого человека и существенно ограничивают его свободу Смерть для него равносильна освобождению… Иначе относится к проблеме смерти автор, не случайно он лишает факт самоубийства Сергея Петровича оттенка героизации, который несёт в себе формула Ф. Ницше, и «заставляет» его умереть так же неумело, неловко и прозаично, как он жил: «Раствор яда оказался приготовленным неумелыми руками и слабым, и Сергея Петровича поспели отвезти в Екатерининскую больницу, где он скончался только к вечеру. Телеграмма к матери Сергея Петровича запоздала, и она приехала уже после похорон. Студенты, вызвавшие ее, находили, что это к лучшему, так как в гробу, с вскрытым и опорожненным черепом и пятнами на лице, Сергей Петрович был очень нехорош и даже страшен и мог произвести тяжёлое впечатление…» [с. 251]. По Л. Андрееву, человек не может перешагнуть через себя, через свою несвободу в смерти. Как отмечает Иванов-Разумник, «признание объективной бессмысленности человеческой жизни идёт у Л. Андреева рядом с сознанием её субъективной осмысленности» [15, с. 159]. Последнюю писатель понимал как нескончаемость борьбы, самоценность поединка свободного человеческого разума с непреодолимыми для него препятствиями – абсурдом, роком.

Квинтэссенция такого мироощущения – трагедия измученного «проклятыми вопросами» человеческого разума перед лицом абсурда – в полной мере отразилась в повести Л. Андреева «Мысль». Рассматривая её структуру мы исходим из того, что жанр является одним из стилеобразующих факторов, и следовательно, принципы повествования во многом должны зависеть от жанровой принадлежности произведения. Для повести Л. Андреева характерна экспрессивная манера повествования, при которой большое внимание уделяется мысли и чувству автора, субъективным оценкам изображаемого, его концепции мира. Контур сюжета повести «Мысль» определяет авторское восприятие окружающего мира как безумного, иррационального, абсурдного: «Безумный, счастливый в своём безумии мир…». Для выражения концепции безумия, абсурдности реальной действительности Л. Андреев использует целостную систему стилистических средств, в значительной степени усиливающих эмоциональное воздействие произведения.

Одним из основных изобразительных приёмов в повести «Мысль» является контраст. Повествование строится на столкновении антиномий: разум – безумие, свобода – тюрьма, господин – раб, палач – жертва. Холодный расчёт героя оборачивается безумием: «…всю жизнь я был безумцем, как тот сумасшедший актёр, которого я видел на днях в соседней палате. Он набирал отовсюду синих и красных бумажек и каждую из них называл миллионом… Не с этим ли миллионом я жил?» [с. 401]; свобода – несвободой: «…я любил свою человеческую мысль, свою свободу» [с. 417]; «Мне живо представилось, как я чужд всем этим людям и одинок в мире, я, навеки заключённый в эту голову, в эту тюрьму…» [с. 395]. Господин над своей мыслью превращается в её раба: «…самое страшное, что я испытал, – это было сознание, что я не знаю себя и никогда не знал. Пока моё “я” находилось в моей ярко освещенной голове, где всё движется в закономерном порядке, я понимал и знал себя, размышлял о своём характере и планах, и был, как думал, господином. Теперь же я увидел, что я не господин, араб, жалкий и бессильный…» [с. 410]; палач – в жертву: «Для себя вы можете решать, но для меня никто не решит этого вопроса: притворялся ли я сумасшедшим, чтобы убить, или убил потому, что был сумасшедшим?» [с. 419].