Русская Православная Церковь за границей в 20-е годы XX века

В Синоде было заслушано письмо прихожанина русской православной церкви в Ницце князя Д. Оболенского (83-летнего старца), адресованное архиепископу Владимиру, по поводу его действий в связи с церковным расколом[654].

Были заслушаны: полученное непосредственно из Москвы послание (Декларация. – Д.Х) Заместителя Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Сергия от 16/29 июля 1927 года, и присланные митрополитом Евлогием вместе с его письмом указы и определения Московского Синода о признании советской власти с предложением зарубежным иерархам представить подписки о лояльности к советской власти. Архиерейский Синод постановил доложить об этих документах предстоящему Собору Архиереев Русской Православной Церкви за границей, а «запрещенному в священнослужении Митрополиту Евлогию никакого ответа не давать»[655].

Духовник Русского Свято-Пантелеимонова монастыря архимандрит Кирик прислал в Синод сообщение из Москвы, в котором была отражена информация о положении церковных дел в России в связи с изданием декларации митрополита Сергия. Информация передавалась на суждение Собора[656].

Архиерейскому Собору для ознакомления были переданы отзывы архиепископа Серафима, временно Управляющего Западноевропейской епархией и архиепископа Сергия, Начальника Российской Духовной Миссии в Японии, в связи с посланием Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия от 28 мая / 10 июня 1926 года – об отношении Российской Церкви к советской власти и к эмигрантам[657], а также – отзыв епископа Забайкальского и Нерчинского Мелетия и архиепископа Сергия, Начальника Российской Духовной Миссии в Японии, о письме митрополита Сергия от 30 августа / 12 сентября – о церковном расколе[658].

Натянутые отношения между разными юрисдикциями в результате раскола ярко проявились в следующем случае. Управляющий Синодальной Канцелярией представил на заседании пакеты Архиерейского Синода за №№ 672 и 719, которые не были приняты адресатом – архиепископом Владимиром в Ницце, и составленные по этому поводу акты. Об этом факте решено было доложить предстоящему Архиерейскому Собору, в общей сумме дела об архиепископе Владимире в связи с церковным разделением в Западноевропейской епархии[659].

Архиепископ Бруклинский Евфимий, викарий Северо-Американской епархии высказал в заявлении свою позицию относительно разделения в Русской Заграничной Церкви[660].

Епископ Тяньцзинский Симон высказал свою позицию в связи с данным ему поручением составить обвинительный акт в отношении митрополита Евлогия[661].

Архиепископ Полтавский и Переяславский Феофан и епископ Дубенский Серафим, Управляющий русскими православными общинами в Болгарии выступили с опровержением газетных сообщений «будто они просили Митрополита Варшавского Дионисия, во время посещения им Болгарии, принять посредничество в деле примирения Высокопреосвященных Митрополитов Антония и Евлогия»[662]. Опровержение было опубликовано в журнале «Церковные Ведомости» и светской печати.

Некто Брянчанинов сообщил в своем письме о выступлениях митрополита Евлогия и протоиерея С. Булгакова от имени Русской Православной Церкви на Лозаннской конференции. Реакция Архиерейского Синода была следующей:

Объявить для всеобщего сведения, что Митрополит Евлогий и протоиерей С. Булгаков не были делегированы на Лозанскую Конференцию Российской Православной Церковью и потому они не могут почитаться представителями Русской Православной Церкви на означенной Конференции. Полномочия же, данные митрополиту Евлогию Высшим Церковным Управлением на Юго-Востоке России, делегировавшим названного митрополита на Женевскую Конференцию в 1919 году, истекли в том же году Помимо сего, митрополит Евлогий, как запрещенный в священнослужении иерарх, и прот. Булгаков, как подчиняющийся запрещенному в священнослужении иерарху, не только не имели и не имеют права выступать от имени Русской Церкви, но даже голос их не может почитаться голосом православного иерарха и священнослужителя[663].

Архиепископ Кишиневский и Хотинский Анастасий 1/14 июля 1927 года доложил Синоду о результатах своих переговоров с митрополитом Евлогием и его викариями[664].