Русская революция, 1917

Только к вечеру того дня я получил в Луге известие о взятии Зимнего дворца. Его доставил специальный курьер генерала Барановского, а последнему передал в Псков по телефону с телеграфной станции Зимнего дворца один из офицеров моего военного кабинета. Несмотря на очевидную подлинность, новость, как часто в жизни бывает, выглядела невероятной, тем более что сам курьер из Пскова внушал нам подозрения. С нами в поезде ехал один офицер, покинувший Петроград утром 8 ноября. По его словам, правительство в то время держалось, а большевики в городе сталкивались с нараставшим сопротивлением. Сопоставляя свидетельство «очевидца» с сообщением из Пскова, мы невольно усомнились в достоверности последнего, посчитав, что его сфабриковал какой-нибудь агент, чтобы спровоцировать панику в правительственных войсках. Сколь бы тяжелой, почти безнадежной ни была ситуация в Петрограде при нашем отъезде утром 7 ноября, казалось совершенно немыслимым, чтобы 8-го к десяти утра большевики успели взять Зимний дворец и здание штаба военного округа.

Утром 9 ноября мы подъехали к Гатчине, которая уже находилась в руках большевиков, под властью Военно-революционного комитета и местного Совета. Город кишел большевистскими отрядами всевозможных сортов: пехота, артиллеристы, кронштадтские экипажи, петроградские броневики и т. п. Несмотря на огромное численное превосходство противника, мы решили, не теряя ни минуты, войти в Гатчину. Войска высадились, начали боевые действия, завершив их быстро и блистательно. Почти без стрельбы и, насколько мне помнится, без единой потери правительственные «силы» взяли Гатчину. Революционные войска бежали во все стороны, бросая ружья, пушки, гранаты и пр. В поспешном отступлении даже забыли один броневик. К четырем часам дня я вернулся со спутниками в кабинет дворцового коменданта, откуда мне менее чем через два дня удалось вовремя ускользнуть.

В последних боевых операциях я, естественно, не занимался технической стороной наступления, предоставив это генералу Краснову, которого назначил командующим всеми вооруженными силами Петроградского военного округа, но был готов оказать поддержку в любом случае, когда его личного авторитета окажется недостаточно.

Для развития первых успехов прежде всего требовалось подкрепление с фронта, особенно пехота. В ответ на многочисленные телеграммы из Гатчины с требованием новых войск сообщалось, что они уже отправляются или грузятся в эшелоны. По расчетам на основании поступавших с разных частей фронта сведений, первый эшелон должен был прибыть в Гатчину к вечеру 9 ноября. Больше всего мы, конечно, нуждались в пехоте, поскольку было трудно продолжать боевые действия, имея в распоряжении лишь кавалерию и артиллерию. Казаки 3-го корпуса, не забывшие печального опыта корниловского выступления, с нетерпением поджидали солдат. После того как мы вошли в Гатчину, туда ринулось множество офицеров, что вызвало у казаков подозрения, тем более что те ничуть не скрывали своих реакционных настроений.

Несмотря на малые силы, решили продолжить движение на Петроград, не дожидаясь подкрепления, в уверенности, что первые эшелоны прибудут в Гатчину не позже десяти часов вечера. Кроме того, надо было воспользоваться деморализующим воздействием на большевиков нашего своевременного возвращения на фронт и взятия Гатчины. Не будем забывать, что никто не знал точного количества оружия и пушек, имевшихся в нашем распоряжении.

В Петрограде друзья и враги думали, будто наши силы исчисляются тысячами человек! Вдобавок политику «поспешного нажима» диктовала обстановка в стране и особенно на фронте. Самым главным для большевиков был мир, немедленный мир! Ночью 8 ноября по центральному петроградскому телеграфу и мощной царскосельской радиотелеграфной станции они обратились к фронту с призывом о мире, побуждая солдат к самовольному бегству домой, к братанию с противником. Следовало полностью перекрыть всякую связь большевиков с фронтом, пресечь телеграфный и телефонный поток подрывной пропаганды. Мы понимали, что через восемь — десять дней будет поздно, страна переполнится бежавшими с фронта солдатами. Иного выхода не было. Требовались активные рискованные действия.

Кстати замечу, что выдумка о разбежавшемся при общем равнодушии Временном правительстве далеко не подтверждается фактами. Одновременно с нашим маршем на Петроград в стране и на фронте разгоралась гражданская война. Героическое выступление юнкеров петроградских военных училищ 11 ноября, уличные бои в Москве, Саратове, Харькове и других городах, стычки на фронте войск, верных правительству, с большевистскими отрядами убедительно доказывают, что наша последняя попытка была не единственной.

Взяв Гатчину, чтобы разместить и подсчитать свои силы в ожидании подкрепления, пока решили 10 ноября на рассвете выступить на Царское Село, рассчитывая попасть туда к полудню.