Русская революция, 1917

Через десять минут мы с Коноваловым и всеми моими адъютантами снова побежали в штаб. За два часа нашего отсутствия ничего не изменилось. Нет, была, впрочем, новость: исчезли несколько экипажей броневиков. От брошенных машин теперь было не больше пользы, чем от поливальных. Подходы к Зимнему дворцу и зданию штаба, которые отделялись друг от друга только Дворцовой площадью, остались без охраны. Никаких известий о подходе подкрепления с Северного фронта, которое уже должно было быть в Гатчине. Близилась паника. Битком набитое людьми прошлым вечером и ночью здание штаба опустело в мгновение ока.

Только я вошел, явилась делегация молодых офицеров, охранявших Зимний дворец. Оказалось, что большевики предъявили форменный ультиматум с приказом сдать дворец под угрозой безжалостной кары. Делегаты пришли просить указаний, уверяя, что большинство их товарищей готовы до конца исполнить свой долг, если есть хоть какая-то надежда на подкрепление. В сложившихся обстоятельствах было ясно, что только прибытие подкрепления с фронта может спасти положение.

Как же это подкрепление получить? Единственным способом: не терять больше времени, ехать навстречу задержавшимся где-то у Гатчины эшелонам, сразу направить их на Петроград, несмотря ни на какие препятствия. Переговорив с Коноваловым и появившимся между тем Кишкиным[46], посоветовавшись с несколькими штабными офицерами, на которых я мог положиться, я решил прорваться через большевистские линии заграждения и лично встретить подходившие, как мы рассчитывали, к Петрограду войска.

Однако для этого требовалось сначала на глазах у всех проехать через весь город, не привлекая внимания большевистских отрядов и патрулей Красной гвардии, расхаживавших по улицам столицы. Дело чрезвычайно опасное. После недолгого размышления было решено рискнуть и действовать открыто, чтобы не возбуждать подозрений.

Я попросил подать мой открытый прогулочный автомобиль. Шофер-солдат, с которым мы объехали весь фронт, был человеком храбрым и абсолютно надежным. Один из моих адъютантов объяснил ему стоявшую перед нами задачу. Он согласился, ни секунды не колеблясь. К несчастью, на долгий путь не хватало горючего, не было запасных шин. Тем не менее, лучше рискнуть остаться без горючего или с проколотой шиной, чем привлечь к себе внимание долгими сборами. Я взял с собой помощника командующего войсками Петроградского округа полковника Кузмина и еще одного штабного офицера.

Не знаю, каким образом известие о намеченном отъезде дошло до послов союзников. Только мы собрались тронуться, прибыли несколько представителей английского посольства и, насколько помню, американцев, предложив мне от имени союзнических посланников автомобиль сопровождения под флагом Соединенных Штатов. Хотя было ясно, что в случае неудачи американский флаг не спасет ни моих спутников, ни меня и что лучше не привлекать внимания к нашему проезду по городу, я не счел себя вправе отказываться от предложения, которое свидетельствовало о внимании союзников к Временному правительству и их солидарности с нами.

В последний раз протянув руку Кишкину, ответственному за организацию обороны столицы в мое отсутствие, я вместе с сопровождающими спустился во двор. Мы уселись в авто. Один из моих офицеров, которому не хватило места, устроился в стоявшей поодаль американской машине, и мы выехали в город. Автомобиль под флагом Соединенных Штатов держался от нашего на почтительном расстоянии. По пути старательно соблюдался привычный распорядок моих ежедневных поездок по городу. Я занимал обычное место справа на заднем сиденье, одетый в обычную полувоенную форму, хорошо известную солдатам и столичным жителям. Ехали с разрешенной на улицах скоростью. Выезжая у телефонной станции на Морскую, миновали первый большевистский пикет, чуть дальше у гостиницы «Астория» и Мариинского дворца столкнулись с новыми патрульными отрядами большевиков. Стоит ли говорить, что встречные — прохожие, солдаты — мигом узнавали меня. Солдаты отдавали честь, как положено, я отвечал, как обычно. При этом каждый, по всей вероятности, сам никак не мог понять, почему не только пропустил «контрреволюционера», «врага народа», но еще и честь ему отдал. Благополучно проехав через центр, приближаясь к рабочим окраинам у Московской заставы, прибавили ходу и, наконец, помчались с головокружительной скоростью. Помню, на выезде из города к нам направился красногвардейский патруль, но не успел нас остановить и даже хорошо рассмотреть.