Русская революция, 1917

Первым делом мы постарались предотвратить распространение новости в стране и армии. Кажется, Родзянко поспешил приказать Военному министерству напрямик связаться с генералом Алексеевым и Ставкой. Срочно были приняты и другие меры. Мы сразу начали анализировать ситуацию. Михаил Александрович находился в Петрограде, значит, вопрос должен так или иначе разрешиться утром. В любом случае нам надо было решить его незамедлительно, страна больше не могла оставаться в состоянии неопределенности и тревоги. Следовало либо признать нового императора, либо и его заставить отречься, не теряя ни минуты.

Решение Николая, в сущности, разрубило гордиев узел. Все утешались мыслью, что с разрывом прямой законной линии престолонаследия зависший вопрос о династии разрешен. Судьба распорядилась, чтобы династия сошла со сцены, по крайней мере пока Учредительное собрание не скажет свое слово. Как только открылась дискуссия, выяснилось, что большинство членов Временного правительства выступают за отречение Михаила Александровича и сосредоточение высшей власти в руках Временного правительства. Это большинство составляли не только республиканцы, упорно искавшие повод избавиться от монархии. Многие до последней минуты вовсе не были республиканцами. Не теории, а жизнь, не личные убеждения, а сила обстоятельств, не тривиальные соображения, а чувство долга постепенно привели их после мучительных колебаний к поистине патриотическому решению. Сам Родзянко в какой-то миг понял, что в данный момент Михаил Александрович ни в коем случае не может стать императором.

Один Милюков этого вообще не желал признавать, не совсем от чистого сердца поддерживаемый Шингарёвым. Ночь прошла в жарких запоздалых спорах. Милюков отстаивал свою позицию с образцовой настойчивостью и упорством. В сложившихся обстоятельствах идея выглядела абсолютно ошибочной. По его мнению, мы потеряли голову и отвагу. Ему казалось, о чем он на следующий день сообщил Михаилу Александровичу, что мы «попали под влияние толпы» и окончательно губим империю. Он не мог уяснить, что, возможно, у монархистов имеется даже больше причин возражать против провозглашения Михаила Александровича императором в данный момент, чем у республиканцев. Учитывая обстоятельства, столь абсурдное решение продержалось бы не более нескольких дней или даже часов.

Почти до наступления дня мы продолжали обсуждать вопрос с Милюковым, пока еще не зная, насколько сам Михаил Александрович осведомлен о происходящем. В любом случае следовало предупредить его планы, каковы б они ни были, пока мы сами не найдем решение.

Великий князь находился на частной квартире своих друзей в доме 12 на Миллионной. Разузнали номер телефона, и совсем ранним утром я попросил меня соединить. Ответили сразу. Как я и предполагал, окружение великого князя, следившее за развитием событий, всю ночь не ложилось в постель.

— Кто у аппарата? — спросил я.

Это был адъютант его императорского высочества.

Представившись, я попросил адъютанта предупредить великого князя, что Временное правительство предполагает через несколько часов прибыть для переговоров с ним и просит до этого не принимать никакого решения.

Адъютант обещал немедленно передать.

В тот же ранний час мы договорились наконец отправиться к великому князю, не дожидаясь возвращения Гучкова и Шульгина, несколько задержавшихся на обратном пути в Петроград. Было решено, что великий князь должен отречься и передать верховную власть Временному правительству, пока Учредительное собрание окончательно не определит форму правления. Милюков заявил, что немедленно выйдет из Временного правительства, если ему не позволят изложить великому князю мнение меньшинства. Мы согласились.

Около десяти утра тронулись в автомобиле без сопровождения к Миллионной, приветствуемые по пути толпами. Нас встретил адъютант, проводил в гостиную. Вскоре появился великий князь, сильно озабоченный. Протянул всем руку, обменялись любезностями. Воцарилась неловкая тишина. Князь Львов и Родзянко сообщили великому князю мнение Временного правительства. Великий князь был очень взволнован, перевозбужден. Пришлось повторять ему многие фразы, он сам повторял какие-то слова. Затем пришла очередь Милюкова, официально участвовавшего в переговорах. Он говорил больше часа с полным спокойствием и хладнокровием, держа речь с явной надеждой на незамедлительное появление Гучкова и Шульгина, которые ему окажут могущественную поддержку. Они действительно вернулись к завершению его выступления, и переговоры с великим князем были на какое-то время отложены.