Русская революция глазами современников. Мемуары победителей и побежденных. 1905-1918

«…Я решил прорваться через все большевистские заставы и лично встретить подходившие, как мы думали, к самому Петрограду войска.

Прежде всего для этого нужно было средь белого дня проехать через весь город, не возбуждая подозрения разбросанных повсюду отрядов — большевистских войск и караулов Красной гвардии. Это было самое трудное… После некоторого размышления решили играть ва-банк; чтобы усыпить всякую настороженность, будем действовать с открытым забралом.

Я приказал подать мой превосходный открытый дорожный автомобиль. Солдат-шофер был у меня отменно мужественный и верный человек. Один из адъютантов объяснил ему задачу. Он, ни секунды не колеблясь, ее принял. Как назло, у машины не оказалось достаточного для долгого пути количества бензина и ни одной запасной шины. Предпочитаем — лучше остаться без бензина и шин, чем долгими сборами обращать на себя внимание. Беру с собой в дорогу, кроме двух адъютантов, еще капитана Кузьмина, помощника командующего войсками, и его штаб-офицера. Каким образом, я не знаю, но весть о моем отъезде дошла до союзных посольств. В самый момент выезда ко мне являются представители английского и, настолько помню, американского посольств с заявлением, что представители союзных держав желали бы, чтобы со мной в дорогу пошел автомобиль под американским флагом. Хотя было более чем очевидно, что американский флаг, в случае неудачи прорыва, не мог бы спасти меня и моих спутников и даже, наоборот, во время проезда по городу мог усилить к нам ненужное внимание, я все-таки с благодарностью принял это предложение как доказательство внимания союзников к русскому правительству и солидарности с ним.

…Я с самым беззаботным видом сошел вместе со своими спутниками во двор штаба. Сели в автомобиль. Тут оказалась кстати и американская машина: одному из офицеров не хватило у меня места, и он поехал отдельно, но с условием держаться от нас в городе со своим американским флагом на «почтительном расстоянии». Наконец, мы пустились в путешествие. Вся привычная внешность моих ежедневных выездов была соблюдена до мелочей. Я сел, как всегда, на свое место — на правой стороне заднего сиденья, в своем полувоенном костюме, к которому так привыкли и население, и войска. Автомобиль пошел обычным городским ходом. В самом начале Морской, у телефонной станции, мы проехали мимо первого большевистского караула. Потом у «Астории», у Мариинского дворца, — повсюду стояли патрули и отряды красных. Нечего и говорить, что вся улица — и прохожие, и солдаты — сейчас же узнала меня. Военные вытягивались, как будто и правда ничего не случилось. Я отдавал честь, как всегда, немного небрежно и слегка улыбаясь. Наверное, секунду спустя после моего проезда ни один из них не мог себе объяснить, как это случилось, что он не только пропустил этого «контрреволюционера, врага народа», но и отдал ему честь.

Благополучно «проследовав» через центральные части города, мы, въезжая в рабочие кварталы и приближаясь к Московской заставе, стали развивать скорость и, наконец, помчались с головокружительной быстротой. Помню, как на самом выезде из города стоявшие в охранении красногвардейцы, завидя наш автомобиль, стали с разных сторон сбегаться к шоссе, но мы уже промчались мимо, а они не только попытки остановить не сделали, они и распознать-то нас не успели».

Несмотря на взбудораженную обстановку, в это время в Смольном все же открылся Второй съезд Советов, на котором большевики уже имели явное преимущество. Раскол между правыми и левыми, который достиг кульминации во время несчастного Учредительного собрания, был уже совершенно ясен. Волнение в городе и внутренний разлад на совещании не удержали Ленина от изложения своей пространной схемы административной реорганизации страны. Филипп Прайс, английский журналист, который в июне 1917 года был с моряками в Кронштадте, посетил Смольный и видел, что там происходило.