Русская революция глазами современников. Мемуары победителей и побежденных. 1905-1918

Видимо, пик событий, который привел к роковому единению рабочих и солдат, пришелся на ночь с 11 на 12 марта. Васильев, директор департамента полиции, пригласил к обеду Протопопова, некомпетентного и презираемого министра внутренних дел. К полуночи Васильев предстал перед кабинетом министров с докладом о мерах, которые он предпринял для восстановления мира и порядка:

«Было три часа утра, когда я вернулся домой. Министры не скрывали от меня своей обеспокоенности и растерянности. Чувство лежащей на них тяжелой ответственности подавило и меня; мне передалась и их нервозность. Я так устал, что долго не мог уснуть.

В шесть утра меня разбудил резкий телефонный звонок. Градоначальник сообщил, что солдат гвардейского Волынского полка Кирпичников только что убил своего офицера капитана Лашкевича; убийца скрылся, настроение в полку тревожное. Эта новость потрясла меня; теперь я убедился, как глубоко анархия проникла в казармы. Убийство произошло в воинской части; поэтому я не мог действовать напрямую и связался по телефону с генералом Хабаровым. Бесполезно. Обнаружить губернатора не удалось, и по неопределенным ответам, которые мне давали, я не мог понять, куда он делся. Рядовой Кирпичников, который скрылся за границей, потом наивно признался — убежал потому, что не знал, какая судьба его ждет через час: то ли он будет национальным героем, то ли его повесят. Его слова обрисовывают ситуацию: никто в Петрограде не имел ни малейшего представления, какой оборот примут события.

В окно я видел, что на улицах царит необычное возбуждение. Сновали военные машины; издалека доносились звуки выстрелов. Опять зазвонил телефон, и снова градоначальник сообщил мне плохие новости: генерал Добровольский, командир гвардейской саперной части, убит своими подчиненными. События развивались стремительно: Волынский полк, который восстал после убийства капитана Лашкевича, выгнал из казарм своих офицеров. Мятежники объединились с Преображенским и Литовским гвардейскими полками, чьи казармы располагались неподалеку от них. Им удалось успешно захватить Арсенал на Литейном. По улицам носились солдаты, вооруженные винтовками и пулеметами. Ревущая толпа ворвалась в тюрьму предварительного заключения и открыла камеры; скоро то же самое произошло во всех тюрьмах города. Полицейские участки почти по всему городу были захвачены толпой. Полицейских, которые не успели переодеться в штатское платье, растерзали. Огонь довершил остальное. Большинство из этих событий имело место в районе Литейного проспекта. По телефону мне сообщили, что преступники, которых освободили мятежники, поджигают здания петроградских судебных присутствий, что означало невосполнимые потери и уничтожение архивов, которые потом было невозможно восстановить.

Больше не было никаких сомнений: ситуация обретает исключительно серьезный характер. Петроград вот уже несколько дней был в руках военных властей, которые оказались бессильны предотвратить убийства офицеров революционно настроенными солдатами и подавить мятеж. Последующие события это убедительно подтвердили. Восставшие части разоружили своих офицеров; любая попытка сопротивления означала смерть. Один саперный батальон, который остался верен присяге и всеми силами сопротивлялся мятежникам, был разгромлен. Восставшим удалось захватить офицерскую школу на Кирочной и разоружить ее обитателей. Число мятежников росло буквально на глазах. Толпа двинулась к центру города, не упуская по пути возможности пограбить.

Мост, соединяющий район Литейного с Выборгской стороной к северу от Невы, какое-то время удерживался полицейскими офицерами с пулеметами, но вскоре им пришлось уступить огромному численному преимуществу. Толпа ворвалась в казармы Московского гвардейского полка. Несколько подразделений с оружием в руках оказали сопротивление, но оно было быстро подавлено, и Московский полк присоединился к мятежу.

Я собирался отправиться в свою резиденцию и попытаться увидеться с Протопоповым, который обитал в главном здании. Когда я уже был на пороге, появился курьер и сообщил, что из-за плотной перестрелки добраться до Литейного проспекта практически невозможно. Полиция прилагает последние силы, чтобы помешать бунтовщикам перебраться через мост. Курьер умолял меня не рисковать жизнью понапрасну и подождать, пока положение дел не прояснится.