Русская революция. Ленин и Людендорф (1905–1917)

Чтобы предотвратить вмешательство войск петроградского гарнизона, Военно-революционный комитет хотел ослабить или аннулировать командную власть штаба округа, обязав полки гарнизона признавать только власть, которой пользовался ВРК от имени Совета. 21 октября комитет разослал в части, стоявшие в столице и окрестностях, 292[3197] «комиссара» из членов большевистской Военной организации, участников июльского восстания, в качестве агентов, призванных подготовить войска к переходу «законной власти» от штаба Петроградского военного округа к «Совету». В тот же день ВРК провел в Смольном заседание полковых комитетов петроградского гарнизона; присутствующим предложили резолюцию Троцкого, согласно которой гарнизон приветствовал создание Военно-революционного комитета Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов и обещал ему полную поддержку[3198]. Представители гарнизона приняли резолюцию, что побудило Подвойского впоследствии назвать этот огромный успех настоящим началом вооруженного восстания и потому датировать последнее 21 октября[3199].

Сначала, однако, принятие такой резолюции означало лишь поддержку на словах. ВРК хотел претворить ее в дела. В ночь с 21 на 22 октября он послал делегацию из трех «комиссаров» — лейтенанта-большевика П. В. Дашкевича, члена руководящего штаба «Военки» К. А. Мехоношина и кого-то третьего — к командующему Петроградским военным округом полковнику Г. П. Полковникову, донскому казаку, которого Керенский назначил вместо Половцова. Официальной целью «делегации» являлось установление «контроля» (sic) над штабом округа. Но она получила от ворот поворот. Ее требование, чтобы отныне войска гарнизона считали действительными только те приказы штаба, которые будут скреплены подписью «комиссаров» ВРК, встретило категорический отказ. Полковников с полным основанием не пожелал признать представителей комитета «комиссарами» (т. е., по тогдашней терминологии, помощниками Временного правительства), заявил, что только он правомочен отдавать приказы гарнизону и будет делать «то, что нужно», без постороннего вмешательства. Его помощник эсер Кузьмин пригрозил самозваным комиссарам арестом. Несолоно хлебавши они вернулись в Смольный, откуда Военно-революционный комитет обрушил на штаб округа весь свой гнев. 22 октября он разослал по гарнизону телефонограмму с рекомендацией исполнять только его распоряжения, переданные через полковых представителей[3200]. Вследствие указания из Смольного командная власть в глазах неосведомленных сторонников Советов де-факто и по видимости «законно» переходила от штаба округа к Военно-революционному комитету: «…именно с этого момента, 22 октября, власть перешла в руки ВРК, и штаб фактически был аннулирован»[3201]. Через три дня Керенский привел этот приговор в исполнение на практике, уволив (во время большевистского восстания!) полковника Полковникова (он заменил его спешно произведенным в генералы грузинским полковником Я. Г. Багратуни, которому довелось командовать Петроградским военным округом ровно один день — 25 октября [7 ноября]).

Превращая пережитое делегацией унижение в тактическую победу, Военно-революционный комитет на очередном заседании с делегатами гарнизона провел резолюцию, осуждавшую «непризнание» трех «комиссаров» штабом военного округа: действуя таким образом, гласила она, штаб порвал с революционным гарнизоном и Петроградским советом, проявив себя «прямым орудием контрреволюционных сил». Резолюция, напечатанная в большевистской газете «Рабочий путь» только 24 октября[3202], призывала солдат петроградского гарнизона взять на себя, под руководством Военно-революционного комитета, защиту революционного порядка от контрреволюционных атак и объявляла недействительными все приказы по гарнизону, не подписанные ВРК.