Русская сатирическая сказка

— Да как мне не плакать? — отвечает старуха. — Вырастет наша милая дочь Аннушка, отдадим мы ее за реку замуж; она родит сына Иванушку, а тот пойдет к нам за реку в гости да и утонет.

И старик тоже давай плакать. Подошел к ним сын Иванушка и спрашивает:

— О чем, батюшка и матушка, плачете?

— Как нам не плакать? — отвечают старики. — Вырастет наша милая дочь Аннушка, отдадим мы ее за реку замуж, она родит сына Иванушку, а тот пойдет к нам за реку в гости, да и утонет!

Не вытерпел Иван и говорит:

— Пойду я от вас, батюшка и матушка, если найду вас глупее на свете, то назад ворочусь, а не найду — не ворочусь!

Вот идет Иван и видит: два мужика над бревном трудятся, что есть силы, за концы тянут.

— Что вы это, братцы, делаете?

— Да вот, — говорят, — бревно коротко — вытянуть хотим.

Посмеялся Иван над глупыми людьми и пошел дальше.

Идет и видит: баба что-то решетом в избу носит.

— Что это ты, тетушка, решетом носишь?

— Свет, родимый, ношу, свет! — отвечает баба, — чтобы по ночам лучины не жечь.

Посмеялся Иван над глупой бабой и пошел дальше.

Идет и видит: баба над курицей что-то хлопочет.

— Что это ты, тетушка, с курицей делаешь? — спрашивает Иван.

— Да вот, родимый, у курицы соски ищу, молочка подоить, цыплят покормить!

«Ну, — думает Иван, — много есть на свете дураков». И воротился к отцу с матерью.

Как один богач хотел своего сына женить

У одного богача сын был с порядочной дурью, но «богач и быка женит», говорят наши старики, и верно так! Вздумал богач сына женить своего.

Говорит своей старухе:

— Ну как, баба, думаешь, надо при своих глазах женить!

Та очень рада была, что старик желает сына женить. И давай его мать научать, как бы покруглей слово говорить, получше.

— Смотри же, — говорит, — когда с отцом поедешь в сваты, попроворнее будь, словно как духовские мужики.

И он только это одно и знал, что не бояться и как бы быть посмелей. Ну, что ж? Они приезжают к одному тоже богачу.

— Ну что, — говорит, — брат, долго нам нечего калякать; надо говорить, об чем приехали.

— Ну, говори!

Тот начал говорить:

— Вот, как я собственно знаю, что у вас есть барышня, а у меня есть жених, не будете ль согласны быть со мной сватом?

— Ну отчего ж, — говорит, — мы вами не брезговаем!

— Живем мы еще как, по-старинному, слава богу, и сейчас, — говорит. — Иногда трапляется деньги мерками мерить. Слава богу, имею шестерку рабочих лошадей.

А товарищ его, кум, который был крестный тому жениху:

— Ну что ты, говорит, врешь! А жеребец-то на стойле четвертый год стоит! Что ж ты не считаешь? Тот разве не лошадь?

Тот прибавлять начинает:

— Семь штук коров имеем!

А кум опять:

— Ну что ты врешь? А две-то еще телки по третьему году, ты нешто за коров не считаешь?

— Ну вот что, — говорит, — садитесь, чего-либо закусим.

Вот они сели за стол; раньше самоваров, конечно, не было у мужиков в то время. Подают кусок мяса. Ну, как жених, конечно, проворный.

— Вы, — говорит, — старики, погомоните! Дай-ка я займусь крошить мясо!

Столько не крошит, сколько в рот кладет, а другим хоть ничего не будь! Потом говорит невестин отец:

— Нет, брат, так мне обсудилось, обождем до налетья отдавать.

Поехали они домой. И говорит жених матери:

— Ну, матушка, и наклался же я мясом в два ряда, хотя невесту и не засватал. Ужинать не хочу!

— Как же это так?

— А так, говорит, я как попроворней, взялся я мясо крошить, большая часть сам поел!

— Чем же ты крошил?

— Вот еще чем! Да ножиком!

— Эх ты, как я тебя научаю быть попроворнее! Ты ж бы спросил вилки и ножик, а пальцы в рот не позволял бы лизать при компании!

— Ну ладно! Буду знать впредь!

Поехали к другому. Приезжают тоже к богатому. Богач, понятно, по-богатому! Жених хорошо материно слово помнит. То их потчуют опять.

— Сядьте-ка, — говорят, — за стол! Не желаете ли чего закусить?

— Нет, мы только сейчас закусывали!

— Ну, чем же вас угощать? Баба, принеси-ка орешков. От неча дела займемся покусать!

Приносит та в тарелке орехов. То проворный жених и говорит:

— Дайте-ка мне ножик и вилку!

Ножом как намерится резать, да «стой! — говорит, — не так вздумал: надо вилкой поддержать!». Держит вилкой орех во всей тарелке, какой он намерился задержать. Как с размаху резанет ножом, орехи все засыпались не только с тарелки, а ни одного и на столе не осталось! Чуть и тарелку не разрубил за один замах. То видит хозяин, что он вовсе дурак.

— Нет, брат, — говорит, — мы не отдадим нынче, не думаем отдавать!

— Ну что, — говорит кум, — ничего больше! Поедем домой.

Приезжают домой.

— Ну, матушка, орехов насыпали полную тарелку, кусать не пришлось!

— Как так?

— А так! Вы мне сказывали дома, что надо брать вилку и ножик. Мне это все было подано; я вилкой поддержал, ножом как резанул, так не только что в тарелке, на столе ничего не осталось, и тарелка чуть пополам не развалилась!

— Эх ты, — говорит, — дурак! Ты ж бы взял горсточку, да в другую руку, одну бы ты себе в карман положил, а другую бы невесте подал и сказал бы ей: «На-ка вот тебе горсточку, и эта мне горсточка! Бог знает, может, господь даст, не пришлось бы вместе жить!».

Он так и думает: