Русская современная драматургия. Учебное пособие

Название пьесы метафорично, иносказательно. В охоте опытных «стрелков» за всеми возможными благами, безжалостно убиваются души юных: «Грехи отцов падут на детей…» Из памяти Алексея не выветривается страшный образ убитого им во время отцовской охоты маленького кабанчика: «Зубы оскаленные запомнил. Вроде улыбка. Улыбается и улыбается… Зубки» (55). Теперь он сам вроде загнанного кабанчика: «Я умру скоро. У меня не то, что все внутри, в мозгу тоже… уже не горит, догорает, тлеет. Меня огонь охватил» (56). И когда в финале пьесы Василий Петрович (тоже «охотник» по своей жизненной философии) предупредительно «стучит ружьем об пол», Алексей кричит «почти в восторге»: «Давай, давай! Кабанчик! Кабанчик!» Пьеса имеет открытый финал (кажется, лишь в одном из многочисленных спектаклей Алексей «ставит точку» пулей из отцовского пистолета). И здесь В. Розов остается верен правде. На протяжении всего действия автор дает почувствовать, несмотря ни на что, что Алексею нужно время, чтобы все перегорело в душе. Вот почему важно как-то кому-то «выплеснуть» наболевшее. Поначалу он ежедневно «что-то» пишет: «Знаешь, почему я еще живу? Я пишу… Я не знаю, что это… Не стишки, не роман, конечно. Я про себя пишу… Ведь то, что я знаю, никто не напишет» (50), – признается он Ольге, понимающей его, просто внимательно, по-человечески слушающей. Ведь до встречи с ней поделиться было не с кем: Юраша и так все прекрасно знал и, как мог, поддержал парня в трудное для него время. Поэтому пространный монолог Алексея, обращенный к Ольге, – тоже попытка удержаться «на краю». И еще очень важно, что герой воспринял крах отца не только как личную катастрофу, но и отстраненно: «По-моему, это все зараза. Знаешь, есть чума, оспа, холера, тиф сыпной, брюшной. Эпидемии бывали. Один от другого заразится, и пошло, и пошло. Вот эта… Эта мразь вся, обман – они тоже микроб, зараза. Отец заразился! Нет, не думай, я его не оправдываю! Мне все равно его жаль. Но ведь тут совсем в другом дело… Я-то жить больше не могу» (57).

В. С. Розов большую часть своих тревог и писательского таланта отдал проблемам молодежи. Образ его в истории нашей культуры до сих пор ассоциируется с образом проповедника и учителя, но в высоком смысле этих понятий, когда на аудиторию обрушивают не занудные проповеди и «моральные кодексы», а человеческие чувства, страсти, подкрепленные мудростью и честностью, когда автора ведет желание «достучаться до совести, до сердца, до души». Может быть, именно потому в постперестроечнос время, когда достигнуть этого стало почти невозможно, В. С. Розов пишет очень мало. Когда-то он инсценировал «Братьев Карамазовых», написав светлого «Брата Алешу». Сейчас уже не один год обдумывает линию «четвертого брата», незаконного сына Ф. Карамазова – Смердякова…

Список сборников произведений В. Розова и отдельных пьес, не вошедших в сборники

Мои шестидесятые. Пьесы и статьи. М., 1969.

Из бесед с молодыми литераторами. М., 1970.

В добрый час. Пьесы. М., 1973.

Избранное. М., 1983.

Хозяин // Сов. драматургия. 1982. № 1.

Кабанчик // Сов. драматургия. 1987. № 1.

Путешествие в разные стороны. М., 1987.

Литература о Розове

Анастасьее А. В. Розов. Очерк творчества. М., 1966. Очерки истории русской советской драматургии. Т. III. Л., 1968.

Проблема героя в драматургии «новой волны»

Человек в сфере быта стал объектом глубокого изучения работы целой группы драматургов, чьи литературные дебюты состоялись еще в начале 70-х, а сценические – значительно позже. Разные по возрасту, писательскому почерку, тематическим пристрастиям, они, однако, были объединены в критике терминами «новая, волна», «поствампиловская драматургия», «драматургия промежутка». В творчестве Л. Петрушевекой, А. Галина, В. Арро, С. Злотникова, А. Казанцева, В. Славкина, С. Коковкина, Л. Разумовской, Н. Павловой, В. Малягина и других, несомненно, и много общего. Прежде всего их пьесы надо рассматривать как определенный этап в развитии русской социально-бытовой драмы. Непосредственные ученики А. Арбузова и В. Розова, последователи Л. Зорина и А. Володина, они испытали в то же время сильное влияние таланта А. Вампилова. «Новая волна» влилась в драматургию, разрабатывающую труднейший жизненный материал – нравственную проблематику, которая, как правило, снисходительно воспринималась официальным общественным мнением, критикой и квалифицировалась как «мелкотемье», «безгеройность», «обочина», «бытовщина» и т. д. на фоне «магистральной линии» в литературе. Достаточно вспомнить, какие пьесы подвергались разносной критике: «Старшая сестра», «Пять вечеров», «Варшавская мелодия», «В день свадьбы»!