Русская тайна Казановы

– Я? – Злата растерялась от такого вопроса. Для нее все было понятно: вот Федя с арбалетом, он снял его со стены у отца в кабинете, вот Ники со стрелой в сердце – при чем тут она? – Я искала в саду маму, – соврала девушка. На самом деле она никого не искала, а сидела под кустом и тихо оплакивала свою обиду, но признать этого Злата не могла.

– Вы кого-нибудь видели на улице или вас кто-нибудь видел? – продолжал уточнять симпатичный полицейский. Она не разбиралась ни в чинах, ни в званиях, они были все для нее просто полицейские.

– Нет, – Злата отрицательно махнула головой, – я никого не видела. Единственное, сразу после выхода из зала, еще в коридоре второго этажа, ко мне подошла Айгуль. Она пыталась меня успокоить, говорила что-то в таком роде, что все придут в себя и что свадьба обязательно будет самой лучшей. Но я была не в настроении разговаривать и ответила ей резко, что именно, не помню.

Это тоже была ложь, просто Злата не хотела, чтобы этот напыщенный следователь знал, что она никогда не собиралась замуж за Федора, а свадьба всего лишь фарс. И именно это она грубо сказала Айгуль, возомнившей себя частицей семьи и теперь лезущей во все события.

– Значит, теоретически вы могли зайти в зал, взять оружие и выстрелить, – продолжал говорить служитель закона, и у Златы защемило сердце, – бросить после арбалет и снова выйти во двор, так? – он пытливо посмотрел на Злату, словно пытаясь прочитать ее реакцию.

– Вы что, меня подозреваете? – удивилась Злата и аж задохнулась от волнения.

– Это моя работа, – спокойно ответил ей полицейский и продолжил: – А как вы думаете, кто мог украсть бриллиант? – вдруг спросил он.

– Понятия не имею, – ответила она, и сонный, по ее мнению, Станислав Сергеевич Пражский, следователь прокуратуры города Сочи, понял, что на этот вопрос девушка ответила небрежно, словно он ее совершенно не волновал, а вот про убийство любимого что-то недоговаривает. Он поставил большой вопрос напротив ее имени.

Злата не знала этого, но, выходя из кабинета отца, который на время стал для полиции рабочим местом, задала себе вопрос: смогла бы она убить Ники? И честно ответила: после того, что он ей вчера наговорил, да. Тогда последовал следующий, более страшный: а не она ли это сделала? Вопрос прозвучал набатом в голове и остался без ответа.

* * *

– Бернд Матиас, между прочим, великий физик, говорил: если в журнале по физике вы видите формулу, занимающую четверть страницы, забудьте о ней. Она не верна. Природа по своей сути не настолько сложна, – рассуждал Павел Петрович, отпивая из чашки крепкий кофе, – так что твои домыслы, Лев, что Федора подставили, маловероятны. Слишком сложная выходит комбинация для того, чтобы посадить глупого мясника с десятью классами.

– При чем тут образование! – возмутилась такой надменности со стороны мужа Ольга Леонидовна.

У нее сильно болела голова, но она хлопотала по кухне и кормила завтраком огромную на данный момент семью. Нанятые официанты пришли утром и убрали остатки банкета, который вчера так и не закончился. Ольга Леонидовна, конечно, планировала сегодня, как обычно, нанять людей для обслуживания, но в текущей ситуации посчитала это лишним, решив, что справится сама. Получалось у нее неважно. Хорошо, что Валя и Кира помогали ей накормить домочадцев.

– Я не верю в сказки про равенство людей, – ответил ей Павел Петрович резко. – Физик-ядерщик легко научится штукатурить, но вот штукатур черта с два запустит реактор.

Риторика хозяина дома о будущем зяте резко поменялась, и казалось, он совсем не сочувствует ни ему, ни его жертве, ни собственной дочери.

За утренним, а если быть точным, полуденным столом сидели все, даже друг задержанного вчера Федора Артем, который, к слову, чувствовал себя здесь очень неловко, но поделать ничего не мог – полиция настоятельно рекомендовал не покидать город. Ночью Артем пытался уйти в гостиницу, но Ольга Леонидовна его остановила, определила в спальню и просила не обижать отказом. Артем остановился у Федора, оставив все свои вещи в его квартире, и теперь, когда того задержали, остался, так сказать, без чемодана и жилья.

Женщины словно договорились – появились в столовой без макияжа и попеременно то одна, то другая принимались реветь, и было непонятно, оплакивают они убитого Ники или Федора, вина которого была и правда очень расплывчата.

Только маленький Петр был весел и бодр, он категорически не понимал странного настроения взрослых. Мальчишка по-деловому уплетал бутерброды и запивал их сладким чаем. Периодически он пытался спросить что-то у своей матери, но она на все вопросы отвечала одинаково отстраненно: «Ешь и иди играй, не мешай взрослым».

– Не знаю, Павел, я бы не был так категоричен, – все еще спорил с братом Лев. Из-за полноты ему было жарко, и он постоянно вытирал свою лысину огромным платком, похожим на маленькое полотенце. – Я видел его глаза, он утверждал, что не убивал.

Сказав это, Лев Петрович оглядел стол, словно ища поддержки, но никто не поднял на него глаз, словно боясь показаться трусом.