Русская трагедия. Дороги дальние, невозвратные

Возвращение в Питер было такое же, как всегда. Лил мелкий осенний дождь, намечался туман. Меня никто не встретил, да и некому было. Сразу расположилась на Боровой. Моя комната оказалась просторной и уютно обставленной. Я перевезла туда свои любимые вещи. С семьей Орфеевых сошлась, как будто мы знали друг друга давно. Алексей Михайлович оказался добродушным, веселым и гостеприимным. Моя жизнь потекла как по маслу. Осень была на редкость теплая, солнечная. Мы часто с Зоей ездили в Сестрорецк к ее бабушке, проводили там субботу и воскресенье. С Женей мы продолжали дружить, хотя были в разных классах. Она много помогала своему отцу, научилась причесывать, делать маникюр и со смехом часто говорила: «Не удастся на сцену, то в парикмахерской не пропаду».

Был чудный солнечный день, когда мы с Зоей решили с утра уехать в Сестроренк. Быстро собрались, захватив роли, чтобы в промежутках подучивать. Прогуливаясь на набережной, мы вздумали прокатиться на лодке. Знакомый Зое лодочник сказал, что он больше не сдает лодок, так как сезон закончился. Зоя все же его уговорила. На его предостережения она поклялась, что мы, подплыв к мосту, повернем обратно. В открытое море было опасно пускаться. Течение было очень сильное, нас могло занести далеко, а там веслами не управиться.

Зоя была особенно веселая. Пела и рассказывала анекдоты. Подплыв к мосту, мы начали круто поворачивать, но не тут-то было. О ужас, почувствовали и увидели, что нас несет в море с невероятной быстротой. Да, несло. Мы обе приналегли на весла, но не помогало, нас несло в обратную сторону. Зоя нервно хохотала. Когда мы очутились в открытом море, она сказала, что знает, где находится мель. Надо было к ней стремиться. Мы обе приналегли изо всех сил на весла и действительно приблизились к знакомой Зое мели. Мы задыхались от усилий, но цель была достигнута; веслом ощупали землю. Остановились. Как будто течение было там менее сильное; мы разделись и выпрыгнули из лодки. Вода была ледяная. Зоя продолжала нервно смеяться. Она указала мне на противоположный берег, находившийся на довольно большом расстоянии. Там был поселок рыбаков. Надо было во что бы то ни стало дать им знать, чтобы они пришли нам на помощь. Было очень трудно удерживать лодку, мы обе вскочили в нее и, повесив наше белье на весла, начали отчаянно махать. Не знаю, сколько времени мы промаялись, нам казалось, что уже темнело, но помощь пришла. Рыбаки ловили рыбу на том отдаленном берегу, увидели наши белые знаки, явились на паруснике и забрали нас. Лодку мы не в силах были удержать, и она ускользнула из наших рук.

Рыбаки ужаснулись нашей авантюре. Они нас увезли к себе в деревню; там напоили горячим чаем с ромом. Бабы растерли нас спиртом, причитали и охали, переодели в сухую одежду. Когда мы пришли в себя, нашлась телега, в которой нас доставили в Сестрорецк, находившийся в четырех верстах от деревушки. Бабушку мы нашли в большой тревоге. Весь Сестроренк уже знал о нашем исчезновении. Лодочник без толку волновался, у него не было парусника, чтобы прийти нам на помощь. Многие считали нас погибшими.

Это приключение не прошло благополучно. Зоя заболела брюшным тифом на другой же день по возвращении в столицу. Ее пришлось поместить в больницу. Во всех газетах появилось описание нашего приключения. Я в душе благодарила Бога, что отца не было в Петрограде.

В то злополучное время у Зои намечался жених, еще не официальный. Это был человек солидный, лет на двадцать старше Зои, красивый, стройный, совершенно седой. Мне он казался стариком, но Зоя его любила, уверяя меня, что он интереснее многих молодых. Невольно вспомнился мне Михаил Семенович. Ведь это было такое же положение вещей, но не совсем. Семенов был вдовец с большим состоянием, очень культурный, он нисколько не препятствовал карьере Зои. Наоборот, сам любил театр и вообще всякое искусство. Служил он в большом коммерческом предприятии. Был директором, имел роскошный английский автомобиль. Каждый день он навещал Зою. Мы все ходили к ней в больницу. Екатерина плакала, убивалась, часто служила молебны в церкви о ее здравии. Вся школа волновалась; мы все ее любили за веселый нрав и доброжелательность. Когда ей стало лучше и она вернулась в школу, ей устроили настоящую овацию.

Наша школьная жизнь текла по-прежнему. Появился Вова Днепров и заявил, что хочет меня познакомить с его родителями. Зная, как они были против нашего брака, я упросила его отложить это знакомство до следующего раза. С большой досадой и даже с подозрением, что я передумала, он все же согласился, обещая снова скоро приехать.