Русская живопись. Пробуждение памяти

Программа и проект ищут выхода не только в самом акте творчества, но и в вербальном его сопровождении, которое играет огромную роль в обнародовании и утверждении художественного открытия. Все пространство авангардного творчества заполнено манифестами, призывами, теоретическими сочинениями, разъясняющими задачи, поставленные художником, и способы их решения. Эти манифесты имеют и утверждающий, и опровергающий характер. Опровержению подлежат старые рутинные представления об искусстве, вкусы толпы, тщетные — с точки зрения авторов — усилия предшественников или современников, подчас соседей по авангарду, — то есть все то, что не совпадает с концепцией манифестанта и мешает его самоутверждению. Даже в книге Кандинского «О духовном в искусстве», в целом не похожей на типичный манифест авангардиста и больше напоминающей традиционное научно-теоретическое исследование, «отрицательная программа» развернута достаточно широко, затрагивая прежде всего позицию того массового потребителя искусства, которому с большим запозданием открываются подлинные ценности. И хотя автор не называет себя носителем истины и не ставит себя на вершину «духовного треугольника», своим движением осуществляющего художественный прогресс, тем не менее читателю ясно, что вершинное место должно принадлежать творцу, открывшему идею всеобщей духовности.

Главным в манифестах оказывается утверждение общей концепции творчества, изобретенной художником и претендующей на роль важнейшего события в современном искусстве. Чаще всего в писаниях авангардистов слышны отзвуки современных им научных открытий или философских концепций. Авторы манифестов как бы осознают свое место в ряду передовых мыслителей и ученых, вписывая себя в контекст интеллектуальных явлений эпохи. Их научные предположения или философские рассуждения нередко выглядят довольно наивными и дилетантскими, но этот недостаток восполняется в самом творчестве, где интуиция выступает на первый план и ставит художественный образ на уровень новейших научных открытий.

Программность, проектный характер искусства, его манифестное сопровождение — качества, близкие друг другу и в равной мере обязательные в системе наших условий. С ними связан ряд других граней авангардного творчества. Следует обратить особое внимание на роль манифеста, смысл которого не исчерпывается художественно-теоретическим содержанием. Обнародование манифеста — это поступок, некая публичная акция. Подобными акциями полна история авангардного движения. Диспуты и лекции, сопровождавшиеся шумными дебатами, а то и драками, сенсационные заявления в печати, разного рода экстравагантные демонстративные действия (вроде раскраски лиц, использования необычной шокирующей одежды или украшений), та или иная форма авангардного жеста — почти обязательное сопровождение выставок или театральных постановок русских футуристов, своим вызывающим нигилизмом чрезвычайно типичное для авангарда.

История знала различные виды художнической индивидуальности. Среди них были не только придворные мастера или преуспевающие академисты, но и изгои, не признанные обществом, бунтари и протестанты, намеренно противопоставлявшие себя сложившимся нормам. Но авангардисты утвердили своей деятельностью совершенно особый тип художника — бравирующего и дразнящего публику, подчас соединяющего бунтарство и шутовство, протестующего и юродствующего одновременно. Хочется, однако, заметить, что многие, пожалуй, самые значительные мастера авангарда не стремились к юродству сознательно, хотя со стороны их воспринимали как фокусников, морочащих голову публике. В их деятельности авангардная бравада причудливым образом соединялась с профетическими намерениями. Нелепая деревянная ложка, торчавшая из кармана сюртука, не мешала Малевичу постоянно ощущать себя в роли пророка, в ситуации диалога с миром и человечеством. Пророчествовали Филонов и Кандинский — с удивительной уверенностью в своей правоте. С дерзкой прямотой бросала пророческие призывы Наталия Гончарова. Хлебников строил предсказания на математических расчетах, пытаясь — подчас не без успеха — уложить всемирную историю в свою «периодическую систему». Пророческая интонация была достаточно характерной в русской художественной культуре, и это обстоятельство выдвигает еще одну проблему, связанную с критериями авангардизма.