Русские

В другой раз к бурной, бессонной ночи привёл затеянный Ритой шутливый разговор о Митиных однокурсницах. (Надо сказать, что Рита пыталась держать под контролем всё происходящее в Митиной жизни: учёбу, друзей, увлечения. Она выспрашивала у него такие подробности, которые никак не могли, с Митиной точки зрения, её интересовать, заставляя его часами объяснять, что такое квантовый алгоритм или обменная энтропия. Рита ничегошеньки не понимала и была этому почему-то необычайно рада. «Он понимает!» — восхищённо думала она и улыбалась, глядя на возбуждённо жестикулирующего, тщетно пытающегося найти слова попроще Митю.) В тот раз Рита просто спросила, есть ли у них на курсе симпатичные девочки. Митя немного подумал и ответил:

— Да, есть. Даже очень красивые есть.

— А тебе кто-нибудь нравится? — спросила Рита, многозначительно подняв брови.

— Нравится? — Митя заёрзал на стуле. — Внешне — да, но знаешь, Марго… Поговоришь с ними, и такое разочарование…

— Почему это?

— Да как сказать… Вот есть у нас Ленка Засыпкина — яркая девушка. Так у неё любовник — какая-то газпромовская шишка. Женат, конечно. В институт за ней на «Лексусе» приезжает, квартиру ей на Пушечной купил, на Бали и Сейшелы возит, каждый день — новые брюлики…

Рита перестала улыбаться и осторожно спросила:

— Ну и что?

— Как что?! — рассердился Митя и от возмущения даже встал со стула. — Ведь если бы он ей ни копейки не давал, она бы никогда с ним жить не стала! Ты бы этого урода видела! Он старый, толстый и некрасивый!

— Может, он человек хороший, — пробормотала Рита и почувствовала, что начинает злиться.

— Марго! Ну что тут непонятного? Она телом приторговывает, понимаешь? И ведь не от нужды, вот что самое интересное: москвичка, родители обеспеченные… Это тебе не какая-нибудь Сонечка Мармеладова… Ну как, скажи, как таких можно любить, когда у них одно на уме: что с тебя поиметь можно и как не продешевить?

— Газпромовская шишка, видно, любит… — вяло возразила Рита. Взгляд её становился всё более отстранённым.

— А я не шишка. Я — человек, — с укором, как показалось Рите, сказал Митя и ушёл в свою комнату.

Рита же, посидев на кухне какое-то время одна, оделась и, ничего не сказав Мите, ушла из дома. Вернулась за полночь, распространяя явственный алкогольный душок и едва держась на ногах, — Митя еле успел подхватить на входе её обмякшее тело. Он снял с неё обувь и, придерживая за талию, провёл к себе в комнату и посадил на диван, где Рита начала нести какую-то чушь, обливаясь горючими слезами:

— Митя, если бы ты знал, какая я тварь… Я так виновата перед тобой…

— Что за ерунда? В чём ты виновата? — то тряс её за плечи, то обнимал недоумевающий Митя.

— Какая я гадина! — не унималась Рита.

— Ты не гадина, ты хорошая…

Рита упрямо продолжала всхлипывать.

— Да пойми ты, Марго: ты передо мной ни в чём не виновата и не можешь быть виновата! Я (Митя ткнул себя пальцем в грудь) тебя осуждать не буду, даже если ты человека убьёшь!

Рита на секунду затихла, подняла голову и испуганно спросила:

— Ты совсем ошалел?

— Ничего не ошалел! Я всегда буду с тобой — на твоей стороне, что бы ни случилось, поняла? — уверенно заявил Митя и встряхнул Риту за плечи.

После паузы заплаканные глаза Риты наполнились иными слезами — немой благодарности. Потом они долго пили чай на кухне и разговаривали обо всём подряд, вспоминали детство, родителей, школьные походы… Только к четырём часам утра Митя смог уложить Риту спать и с чувством выполненного долга включил спортивный канал.

Сначала Рите сказали, что у неё ослаблен иммунитет. Она стала часто болеть: то грипп, то ангина, то воспаление лёгких. Врачи прописали ей кучу лекарств и курс уколов, рассчитанный на две недели. Олег неожиданно проявил такое понимание и заботу, что Рита даже задумалась, так ли уж она, собственно, хорошо знает этого человека. Он каждый день забирал её с работы и вёз на укол, ждал, отвозил домой на другой конец Москвы. Рита всю дорогу молчала и слегка морщилась — уколы были болезненные. «Больно, да?» — сочувственно спрашивал Олег и озабоченно рассматривал её печальное лицо в зеркале заднего вида. Когда курс уколов закончился, то зад у Риты был почти сплошь синим от кровоподтёков, и Олегу нравилось, внимательно рассматривая этот выдающийся синяк, нежно поглаживать и целовать его. «Наверное, его возбуждают калеки», — с тоской думалось Рите.

Но уколы не помогли: у Риты начался бронхит, снова перетёкший в крупозную пневмонию. Рите пришлось заново сдавать все анализы, среди которых на этот раз были и рентген, и онкомаркер. Диагноз оглушил Риту: рак лёгких, метастазный плеврит.