Русские адмиралы — герои Синопа

5 марта с Кавказа вернулась эскадра контр-адмирала Н.М. Вуко-тича. 6 марта три парохода контр-адмирала А.И. Панфилова пошли к восточному побережью Черного моря, чтобы снять войска укреплений Кавказской береговой линии, оказавшихся под угрозой; официально объявили, что пароходы направляются в Одессу^{699 700}. Задача была успешно выполнена.

Зима для Нахимова оказалась нелегкой. Более 3 месяцев он провел на борту корабля, не съезжая на берег, крайне занятый подготовкой отражения нападения союзников, и только лихорадка позволяла ему несколько отдохнуть и написать письма родным⁷⁰¹. Даже с Рейнеке, остававшимся в Севастополе, он редко переписывался и встречался.

По обыкновению, вице-адмирал не ограничивался выполнением прямых слркебных обязанностей. Как старший директор Севастопольской морской библиотеки, он докладывал адмиралу М.Б. Берху, что из суммы в 17 033 рубля серебром, собранной для семейств нижних чинов, убитых или изувеченных при Синопе и в других боях, комитет Севастопольской офицерской библиотеки решил 15 тысяч послать в Одесский коммерческий банк для наращивания процентов, чтобы затем построить в Севастополе дом для содержания 30 нижних чинов, а остальные раздать семьям погибших и раненым. Нахимов предлагал комитет библиотеки наименовать также «Комитетом, учрежденным для раздачи пожертвованных денег в пользу семейств нижних чинов, убитых и изувеченных в морских сражениях». Берх одобрил предложения⁷⁰². Таким образом, пострадавшие в боях и семьи погибших получали средства, помогающие им выжить. Кроме того, окружающие могли видеть, что в стране не забывают о людях, проливших кровь за отечество.

9 марта Корнилов приказом предписал командирам всех кораблей использовать распорядок дня, подготовленный Нахимовым для своей эскадры. В этом распорядке были указаны основные виды деятельности экипажа корабля с подъема до отбоя на каждый день недели, включая дни учений¹.

Мирная жизнь еще продолжалась. Ментиков через Корнилова поручил Нахимову рассмотреть «Руководство для производства артиллерийских стрельб», присланное начальнику Главного морского штаба Великим князем Константином Николаевичем для отзыва. Рапортуя Меншикову и предложив ему отзыв артиллерийского офицера, 10 марта вице-адмирал Нахимов писал: «...Я же, со своей стороны, нахожу, что в новом уче-ньи весьма мало изменений противу принятого ученья у нас в Черноморском флоте, составленного генерал-адъютантом Корниловым (когда он был еще командиром корабля), и те, которые сделаны, мне кажется, скорее замедлят учение, а не улучшат его. Кроме того, при составлении нашего ученья взят в расчет высочайше утвержденный на судах комплект команды, на нем основаны все прочие расписания, а равно и рассчитана прислуга у орудий. Приняв же новое ученье, придется увеличить число команды на судах и переделать прочие расписания без всякой видимой причины или необходимости»^{703 704}.

Так как строящиеся на берегу батареи оставались под наблюдением Нахимова, он для того, чтобы строители располагались ближе к месту работ, приказал разместить их по кораблям и там же довольствовать, о чем рапортовал Корнилову 12 марта⁷⁰⁵.

В этот период по петербургским салонам ходила сплетня о якобы существовавших трениях между Нахимовым и Корниловым. Последний рассказал М.Ф. Рейнеке, что в письме к нему Ф.Ф. Матюшкин сообщил весть, услышанную от Н. Пущина, что ссора Нахимова и Корнилова вредит службе. Эта весть достигла ушей Великого князя Константина. Одним из первых он задал полковнику И.Г. Сколкову, направленному курьером в Санкт-Петербург, вопрос: «За что Корнилов и Нахимов ссорятся?» Император также оказался недоволен якобы существовавшими трениями между двумя моряками. Больной Нахимов, узнав об этих слухах, еще больше занемог. Рейнеке, чтобы успокоить друга, написал ему, что скорее всего сплетни достигли столицы через морских курьеров, и просил позволения написать знакомым морякам в Петербург, чтобы рассеять слухи⁷⁰⁶.