Русские беседы: лица и ситуации

«[она] предполагает существование элиты старой системы, разделенной на твердолобых и реформаторов, и контрэлиты, тоже разделенной (на умеренных и радикалов). […] Цели обоих игроков старой элиты идентичны, только пути, ведущие к этим целям, существенным образом различаются. И твердолобые и реформаторы хотят сохранить старую систему, но знают, что без глубоких изменений достигнуть этого не удастся». Но для первых из них желаемое изменение заключается в возвращении к старому, «закручивании гаек» и приведении в порядок системы, которая утратила стабильность от многочисленных отклонений от старой, проверенной практики, тогда как реформаторы видят путь к спасению системы в отказе от ряда ее элементов. Аналогично цели контрэлиты едины – в замене старой системы на новую, однако радикалы видят путь к этому в тотальном противостоянии существующему порядку, испытывающему возрастающие трудности, тогда как умеренные полагают возможным соглашение с реформаторами из элиты, дабы не потерять те уступки, на которые они идут. Итог зависит от того, какие группы оказываются преобладающими – если в элите преобладают твердолобые, то соглашение с контрэлитой оказывается невозможным, и умеренные либо вынуждены переходить на радикальные позиции, либо утрачивают влияние и сходят с политической сцены. Точно так же, если в контрэлите преобладают радикалы, то реформаторы не могут заключить компромисс с контрэлитой и достигнуть зримых преимуществ (с точки зрения сохранения стабильности) от реформ политической системы – и вынуждены прибегать к мерам, рекомендуемым твердолобыми.

Понятно, что это только условная схема, а применительно к российским реалиям первых лет XX в. приходится добавить еще и непоследовательность курса, когда «твердолобые» и «реформаторы» попеременно, а иногда и синхронно получают санкцию на реализацию предлагаемых ими мер. Шипов, занимающий компромиссную, последовательно-умеренную позицию, оказывается тем, кто вызывает недовольство и у властей, и у оппозиции – при этом некоторое время его авторитет оказывается достаточно высоким за счет того, что в глазах власти он представляет ту часть оппозиции, с которой возможно вести переговоры, а для оппозиции – он тот, с кем разговаривает власть.