Русские беседы: лица и ситуации

Терещенко удалось убедить высокоценимого им Шипова остаться в должности на еще один год, до весны 1914, когда тот уже окончательно завершил дела и вернулся в Москву, о чем мечтал с самого отправления в Киев, делясь с семейством Челноковых планами: «Авось найдется мне какое-нибудь занятие в Москве, и тогда мы поселимся там, а не найдется, то поедем в Ботово и я займусь приведением в порядок и окончанием моих записок, а Москва будет под боком»[501]. Впрочем, писать свои мемуары Шипову довелось не в идиллическом покое, а в обстановке сначала мировой войны, а затем Русской революции. С их окончанием в апреле 1918 г. начинается последний, довольно неожиданный, но укладывающийся в духовный облик Шипова, эпизод его биографии – после того как образованный в феврале-марте 1918 г. в Москве подпольный «Правый центр» раскололся на почве германофильской или союзнической ориентации, возникший Всероссийский Национальный Центр, занявший просоюзническую позицию, попросили возглавить Д. Н. Шипова, как фигуру с незапятнанной репутацией, сумевшего в сложные годы сохранить свой авторитет среди самых разных групп и партий. К весне 1919 г., впрочем, деятельность Центра перестала удовлетворять Шипова – он все реже посещал заседания, согласно показаниям С. А. Котляревского, совещания Центра «казались ему достаточно академическими бесплодными… В разговорах с членами совещания Шипов все больше ссылался на свое здоровье, но не скрывал и своих разочарований»[502]. Для получения пайка и сохранения жилья Шипов в это время устроился помощником заведующего местного отдела при библиотеке Румянцевского музея. В ночь с 29 на 30 августа 1919 г. Шипов был арестован Московской ЧК для заключения в Покровский концентрационный лагерь до окончания Гражданской войны, но уже 19 сентября был отпущен – чтобы в ночь с 21 на 22 октября быть арестованным теперь уже Особым Отделом ВЧК и помещен во внутреннюю тюрьму (Лубянка), откуда 19 ноября отправлен в Бутырскую тюремную больницу. Оттуда Шипов писал А. М. Полянскому с просьбой обратиться за заступничеством к Д. Б. Рязанову:

«[…] нет медикаментов и перевязочных средств. Рукам получше, но пищеварению все хуже. Силы с каждым днем оставляют, а с 5 декабря я все время лежу, с трудом пробираясь в уборную. Но сейчас я еще в силах, если буду освобожден, дотащиться до извозчика и как-нибудь возвратиться к себе на 6-й этаж. Но если мое освобождение задержится еще несколько дней, то тогда и оно окажется запоздалым и приходится издыхать здесь»[503].

Умер Шипов 14 января 1920 года в Бутырской тюремной больнице от катарального воспаления легких, тело было позволено забрать дочери, Надежде Дмитриевне, похоронившей отца на Ваганьковском кладбище.

Общественно-политические взгляды Д. Н. Шипова

Социальные и политические взгляды Шипова в его зрелом возрасте, с конца 1890-х гг., не претерпевали существенного изменения, что, разумеется, не говорит об их неизменности – он был разумным человеком и стремился не только применять свои воззрения к окружающей реальности, но и корректировать их в соответствии с новым опытом.

Пожалуй, наиболее заметной характерной особенностью воззрений Шипова была их «несовременность»: он не стремился угнаться за популярными воззрениями, выработав свое специфическое, во многом опирающееся на славянофильство, понимание – при этом сам полагал свое отличие от славянофильских убеждений в следующем[504]: