Русские беседы: соперник «Большой русской нации»

«Начало славянского направления кроется в страсти нашего века отыскивать и поддерживать древности, восстановлять народность в нравах и литературе и применять к нашему времени быт древних предков каждого народа. Ныне более, чем когда-либо, хотят быть французы французами, германцы – германцами, русские – русскими и т. д. Это направление, с одной стороны, весьма важное, могущее укрепить самостоятельность и силу народа, с другой – порождает источник колебаний, ибо как владычествующие племена заботятся о восстановлении своей народности, так равно заботятся об этом племена подвластные: поляки хотят быть поляками, малороссияне – малороссиянами [выд. нами. – А. Т.]» (КМТ-3: 306).

Национальное движение, которое было направлено на «укрепление самостоятельности и силы» господствующей народности, одновременно стимулировало аналогичные процессы среди «племен подвластных» – мобилизация одних групп вызывала в качестве реакции соответствующую мобилизацию в других. Специалисты Третьего отделения отмечали, что «идеи о восстановлении в каждой земле народности, языка, собственной литературы, об улучшении положения людей и соединении всех славянских племен в одно целое не принадлежат одним лицам, прикосновенным к делу Славянского общества. Занятия ученых подобными идеями в наше время сделалось как бы необходимою потребностью [выд. нами. – А. Т]» (КМТ-3: 306), более того, с 1830-х годов эта деятельность пользовалась прямой поддержкой правительства, открывшего кафедры славяноведения в трех российских университетах и озабоченного подготовкой специалистов в этой области. Общее славянское движение в конкретной ситуации превращалось в национальное движение соответствующих славянских народов: