Русские беседы: соперник «Большой русской нации»

Кирилло-Мефодиевское товарищество, первое собственно националистическое объединение, замечательным образом демонстрирует соединение отмеченных и ряда других тенденций. С одной стороны, в его состав входят лица, связанные с предшествующими группами: так, Шевченко очень близок кругу кн. Репнина, дочь князя будет его покровительницей, защитницей и платонической возлюбленной, Костомаров – выпускник Харьковского университета, где испытал воздействие Срезневского и др. фольклористов (это влияние отразит тема его диссертационного сочинения: «Об историческом значении русской народной поэзии»), важнейшим идеологическим текстом, чье влияние испытали все участники товарищества, выступит «История русов», а написанный Костомаровым руководящий текст самого товарищества («Закон Божий (Книга бытия украинского народа)») будет включать в себя не только многочисленные отсылки к А. Мицкевичу, но и прямые текстуальные заимствования. Идеалом здесь оказывается «славянская федерация», раскрытие содержания которой непосредственно отсылает к польской мысли 1830—1840-х годов – с одновременным противостоянием «новой Речи Посполитой», поскольку чаемое разрушение Австрийской и Российской империй, как препятствия федерации славянских народов, не мыслится достаточным условием – образ «II Речи Посполитой» здесь предстает уже не как мечта, а как угроза.

Аналогичную позицию будет воспроизводить Костомаров и в начале 1860-х годов, например в известном письме к А. Герцену 1860 г. (опубликованном последним в «Колоколе», текст получит принципиальное значение и в дальнейшем будет переиздан М. Драгомановым, сопроводившим его своим предисловием: [Костомаров]: 1885 [1860]) или в обращении к И. Аксакову (1860–1861 гг., первое письмо Костомарова не сохранилось, но логика его реконструируема по последующему обмену посланиями[22]) – «Украина», «украинцы» – это «третий», игнорируемый в русско-польском конфликте (равно как и в русско-польских попытках взаимодействия). Задача, стоящая здесь перед Костомаровым и его единомышленниками, – утвердить наличие самого субъекта/объекта, усложнить существующую схему демонстрируя наличие иного «народа». При этом Костомаров фиксирует и центральную проблему которая станет базовым пунктом обсуждения и осмысления вплоть до первых десятилетий XX в., – данный народ является, как это будет сформулировано позднее, уже в начале 1870-х, «неполным» (в смысле социального состава), у него отсутствуют свои высшие социальные слои. Из этого будет вырастать и два ключевых варианта украинского национального движения:

(1) использование существующей социальной базы, принятие ее как данности, в условиях «неполноты» социального состава – подобного рода варианты украинского национализма ориентируются на славянофильскую и/или народническую идеологию, осмысляя украинскую нацию как специфически «крестьянскую» и полагая это в основание национального своеобразия и в локальные варианты историософских построений, где крестьянская организация («громада», противопоставляемая (велико)русской «общине» в качестве свободной, артельной организации, с превалированием индивидуального начала, способного к самоограничению ради общего дела) мыслится как основание будущего совершенного социального социалистического устройства,

(2) или же стремление «восполнить» недостающие элементы социальной организации – через формирование украинской идентичности у групп, которые на данный момент уже обладают иной, отличной от украинской, идентичностью (в отличие от сельской массы, не обладающей на данный момент никакой национальной идентичностью, которую еще надлежит у нее сформировать – на смену локальной и религиозной идентичности).

Первый вариант окажется исторически наиболее влиятельным, позволив совершить объединение в рамках «большой Украины» надднепрянских, галицийских и др. движений и обусловив важнейшие аспекты идеологии, из которых выделим два:

– во-первых, это преобладание «левых» настроений в украинском национализме,

– во-вторых, тяготение к этнонационализму.