Русские богатыри

При переговорах с меченосцами Вячко не спешил выкладывать все карты на стол, давая противнику время созреть. Ему казалось, что так надёжнее, меньше шансов быть обманутым. В итоге всё сложилось к обоюдному удовольствию. Купились они.

Сначала немцы неправильно поняли его примирённость, уверовав, что вода камень точит и они своим упрямством согнули несгибаемого князя. А когда осознали, в чём кроется подвох, уже были зажаты в тисках собственного слова. Их лазутчики тоже свой хлеб ели недаром. И информацию о сборе новгородского войска и сроках его прибытия добыли верную. Только вот разве что с опозданием.

Альбрехт Саксонский почернел лицом, узнав, что русский князь в очередной раз обвёл его вокруг пальца, и впал в коматозное состояние.

Что теперь делать? Отступить — глупо, а остаться и ждать — ещё глупее. Дождёшься, когда Вячко зажмёт тебя вместе с новгородцами с двух сторон, вот тогда мало никому не покажется. Это даже не поражение, а конец всей деятельности ордена в Прибалтике. Это крах!

При одном только воспоминании о том, сколько этот русский дьявол попортил им крови, он аж передёрнул плечами.

И вновь на повестке дня встаёт вечный вопрос: честь или победа? И в таких случаях честь чаще всего уходит на второй план. Тем более что это не футбол и приз, даже утешительный, здесь за честную игру не вручат. А значит, к чёрту приличия!

Когда множество попыток не приводят к желаемому результату, приходится прибегать к крайним средствам, из арсенала тех, что редко дают осечку. Крайние средства, как вы поняли, противоречили всем законам морали, рыцарства и чести, но предлагали выход из безнадёжной ситуации. Вот это и зовётся «мастерством», способностью не страшиться неприглядных решений.

Немецкие ордены нанесли уже столько разящих ударов в спину своим врагам, что из них можно было бы составить большой список, так что ещё один пункт, добавленный в него, значительной роли не сыграет. Тем более можно было бы составить практически равнозначный этому списку список из тех, кто уже не мог на это пожаловаться, а значит, и претензий практически не имелось. А Генрих Латвийский, или какой-нибудь другой Генрих, которых немало по всей Германии, усердно скрипя пером, всё это зарифмует и, подобрав нужные слова, сделает из подлости подвиг, зафиксировав его на бумаге. Так создаются хроники.

Как гласит старинная русская пословица: «волк и всякий год линяет, а нрав не переменяет».

Пойти на сделку с совестью оказалось не таким уж и сложным делом. Рыцари единодушно одобрили план действий и перешли к стадии его исполнения. Выражение лиц у немцев было такое, какое бывает у школьников, только что решивших сложную, казалось бы нерешаемую задачу. Замысел сулил непременный успех. Наплевать им было на то, что план мести был коварным и бесчестным. Покаяться можно было и позже, особенно зная, что любой пастырь отпустит им этот грех, а то и сам отмолит его. Сейчас им была нужна только победа.

Идея пусть и была не превосходной, не новой, не оригинальной, но вполне подходящей. Кульминацией этого плана был огонь. Очищающий, всепожирающий, огонь, решающий наконец все их проблемы. Огонь должен был зажигаться с двух сторон и зажимать с этих самых двух сторон русский гарнизон. План был продуман и просчитан, многократно прокручен в уме в поисках слабых мест.

В таких делах мелочей не бывает, а потому была предусмотрена каждая деталь. Но сколько голову ни ломай, а лучше всё одно ничего не придумаешь. Если действовать с подобающей в подобных делах осторожностью, то почему бы и нет? Всё может получиться.

В профессиональном боксе есть такой термин, как «левер-панч». Это когда наносится два быстрых последовательных боковых удара левой рукой в голову. После первого пропущенного удара противник начинает ждать следующего с другой руки и ошибается, получая нокаут. В переводе на русский «левер-панч» означает удар ломом. Минус этого приёма в том, что его несвоевременное использование может привести к поражению того, кто его проводит.

К нашей ситуации этот термин подходит как нельзя лучше. Крестоносцы собрались применить именно этот приём, страшный и неожиданный, правда с риском для себя.

Орден, как любящая мать своё дитя, лелеял свой коварный замысел. Простое и изящное решение проблемы. Пусть и не совсем честное, или совсем нечестное. Если назвать его одним словом, то лучшее определение, что приходит на ум, — диверсия. А диверсия — это дело слишком интимное, из тех, которые делают в уединении, ещё лучше, если под покровом темноты. Гордиться тут особо нечем, не то это дело, о котором много можно распространяться, но и отказаться никак, особенно когда это сулит долгожданный успех.