Читаем Русские фамилии полностью

3.3. Патронимические фамилии в форме родительного падежа. Патронимы в форме родительного падежа прилагательного, как было сказано, совпали с фамилиями на -ов. Но некоторые из них сохранились и могут считаться устаревшими в живом фонде русских фамилий. Их можно разделить на три группы.

(I) Фамилии на -ово. Это окончание представляет собой фонетическую запись окончания -ого прилагательных мужского рода ед. ч. род. п. Особенность, отличающая это окончание от регулярного окончания родительного падежа, состоит в перемещении ударения на последний слог, как, например, в Дурново < дурной. Это старый тип фамилий принадлежал нескольким семьям русского дворянства. Эти фамилии перечисляются и анализируются в главе VII (с. 138).

(II) Фамилии на -аго. Это окончание обычно рассматривается как окончание церковнославянского прилагательного в род. п. ед. ч.: собственно русское окончание передавалось на письме как -ого, а произносилось как -ово. Этот тип фамилий, видимо, происходит от прозвищ на -ага, хотя позднее они могли быть отождествлены с церковнославянским род. п. ед. ч. Существует очень немного фамилий этого типа, все они также принадлежат знатным семьям, как, например, Мертваго < мёртвый. Эта проблема и фамилии на -аго рассматриваются в главе VII (с. 139).

(III) Другой вполне установившийся тип образуют фамилии, в которых прилагательное зафиксировано в форме род. п. мн. ч. и, следовательно, оканчивается на -ых/-их. Это типично северные фамилии, появляющиеся в текстах с конца XVI в. Им присуще значение ‘из дома, из семьи таких-то’ (ср. французскую фамилию в форме род. п. мн. ч. Desenfants и ее фламандский эквивалент Vanderkinderen). Они большей частью произошли от патронимических фамилий и указывали на отношение или зависимость от них: Воейковых, Строгановых, Фёдоровых и т. д. Тип фамилий на -ых/-их и теперь необычен, большинство их образовано от прилагательных: Черных (чёрный), Широких (широкий), Токаревских (Токаревский, прилагательное, образованное от фамилии Токарев < токарь) и т. д. Еще до того, как эти фамилии вышли из употребления в северной России, они были занесены колонистами в Сибирь, и теперь справедливо считаются типично сибирскими. Несмотря на необычность, они отнюдь не редки. Они также рассматриваются в главе VII (с. 139140).

4. Непатронимические фамилии

Возрастающий поток патронимических фамилий не покрывал полностью русскую антропонимию. Сохранились и некоторые другие типы фамилий.


4.1. Фамилии в форме существительных. Фамилии, представляющие собой существительные в чистом виде, без патронимического суффикса, довольно редки, например, Кривоглаз (‘человек с одним глазом’), Кукольник (‘мастер по куклам’), Медведь, Мороз. Большинство фамилий этого типа украинского или белорусского происхождения, как, например, Гоголь (‘утка’), Белоконь (‘конь белой масти’), Олейник (‘торговец растительным маслом’), Молоховец (производное от топонима) и т. д. Они рассматриваются в главе X.


4.2. Фамилии в форме прилагательных. Фамилии в форме именительного падежа прилагательного более распространены, но все же достаточно редки. Некоторые из них принадлежат старинным дворянским родам. Вместо развития формы на -ов от патронима в родительном падеже здесь произошло возвращение к форме именительного падежа. Пример такой фамилии — Толстой (‘толстый’). Но есть и вариант с этой основой, который следует общей модели — Толстов.

Несколько фамилий какое-то время колебались между двумя формами, так, например, княжеское имя Долгорукий зафиксировано и в патронимической форме Долгоруков.

Однако у множества фамилий в форме именительного падежа прилагательного более позднее и более «низкое» происхождение, например, Бессмертный, Чёрный, Косматый, Круговой, Земляной и т. д. Большинство из них украинского происхождения.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография

Если к классическому габитусу философа традиционно принадлежала сдержанность в демонстрации собственной частной сферы, то в XX веке отношение философов и вообще теоретиков к взаимосвязи публичного и приватного, к своей частной жизни, к жанру автобиографии стало более осмысленным и разнообразным. Данная книга показывает это разнообразие на примере 25 видных теоретиков XX века и исследует не столько соотношение теории с частным существованием каждого из авторов, сколько ее взаимодействие с их представлениями об автобиографии. В книге предложен интересный подход к интеллектуальной истории XX века, который будет полезен и специалисту, и студенту, и просто любознательному читателю.

Венсан Кауфманн , Дитер Томэ , Ульрих Шмид

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Языкознание / Образование и наука