Читаем Русские фамилии полностью

Канорский < canorus ‘мелодичный’

Капацинский < capax ‘способный’

Квиетинский < quietus ‘тихий’

Конкордин < concordia ‘гармония’

Ляборинский < labor ‘труд’

Мелиоранский < melior ‘лучший’

Модестов < modestus ‘скромный’; некоторые фамилии могут происходить от редкого крестильного имени Модест

Моригеровский < morigerus ‘послушный’

Обтемперанский < obtemperans ‘послушный’

Паренсов < parens ‘послушный’

Преферансов < praeferens ‘предпочтительный’

Промптов < promptus ‘быстрый, скорый’

Рапидов < rapidus ‘быстрый’

Синцеров < sincerus ‘искренний’

Соллертинский < sollers ‘искусный’

Сперанский, Сперансов < sperans ‘надеющийся’

Суперанский < superans ‘отличный’

Транквилитатин < tranquillitas ‘спокойствие’

Фиделин < fidelis ‘преданный’

Фруентов < fruens ‘наслаждающийся’

Целебровский < celeber ‘известный’

Нам остается только гадать, почему присваивались такие фамилии. Хотя один случай раскрывает причину. В 1838 г. в московскую Духовную Академию был принят студент по фамилии Пьянков (от слова пьяный): она была изменена на Собриевский (от лат. sobrius ‘трезвый’).

Неизбежно попадались и несчастные, которых «клеймили» на всю жизнь:

Бальбуциновский < balbutio ‘заикаться’

Деплоранский < deplorans ‘безнадежный’

Иллювиев < illuvies ‘грязный’

Инцертов < incertus ‘ненадежный’

Существовали, конечно, и относительно нейтральные фамилии, например:

Адвокатов < advocatus ‘званый’

Карминов < carmen ‘песня’

Невтеров < neuter ‘ни тот и ни другой’

Ревокатов < revocatus ‘отозванный’

Сепаратов < separatus ‘отдельный’

Туторский < tutor ‘стражник’

Некоторые искусственные фамилии существуют в двух параллельных формах — одна русская или церковнославянская, а другая латинская, например:

Благоволин, Доброхотов — Беневоленский

Доброписцев — Бенескриптов

Законов — Юстицкий

Звездинский — Стеллецкий

Красновский — Руберовский

Лестев — Бландицкий

Примеров — Экземплярский

Райский — Парадизов

Рассудов, Разумов, Умов — Ментов

Садовский — Гортов < hortus ‘сад’

Сельский — Агриколянский, Рустицкий

Серебрянский — Аргентовский

Славинский — Лявданский < laudans ‘восхваляющий’

Смирницкий, Смиренский — Гумилёв, Гумилевский < humilis ‘смирный’

Солнцев — Солярский

Старцев — Сенилин, Сенектутин

Троицкий — Тринитатин

Усердов — Дилигенский

Цветков — Флоринский, Флоридов

Чистосердов — Пурикордов

Нередко традиционно русская основа фамилии просто переводилась на латынь:

Аистов — Циконицкий

Бобров — Касторский

Городецкий — Урбанов

Гусев — Ансеров

Жаворонков — Алявдин < alauda ‘жаворонок’

Орлов — Аквилев

Песков — Аренов, Аренский

Светлов — Люцернов < lucerna ‘свет’

Сторожев ‘сторож’, Ключарёв ‘ключник’ — Кустодиев

Ястребов — Акципетров


(II) Фамилии греческого происхождения. Эти фамилии в России не поддерживались украинской традицией, поэтому их значительно меньше по сравнению с фамилиями латинского происхождения. Однако и в фамилиях греческого происхождения выявляются те же морфологические и семантические черты, и, соответственно, они также оканчиваются на -ский/-цкий или на -ов/-ев. Обычно они так же описывают внешность, поведение или характер человека, например:

Аморский < ‘несчастливый’, если только эта фамилия не происходит от имени римского бога Амур (см. с. 180)

Аретинский < ‘добродетель’

Аристов, Аристовский < ‘лучший’, фам. Аристов может также происходить от Арист < Аристарх.

Велтистов < ‘лучший’

Полигнотов < ‘хорошо известный’

Протов < ‘первый’

Софотеров < ‘мудрец’

Танаевский < ‘длинный’

Тахистов < ‘быстрый’

Трихинский < ‘волосатый’

Филоматитский < ‘любитель учиться’

Ряд русских и церковнославянских фамилий были просто переведены на греческий:

Виноградов — Ампелогов < ‘вино’{58}

Воробьёв — Струтинский < ‘воробей’

Воронин — Коронин, Каронин < ‘ворона’

Донской — Танаисов < греч. назв. р. Дон

Зверев — Фиров < ‘зверь’

Крестовский — Ставровский < ‘крест’

Мерцальский — Мармариссов < ‘блестеть’

Первенцев — Протогенов < ‘первородный’

Перейти на страницу:

Похожие книги

Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография

Если к классическому габитусу философа традиционно принадлежала сдержанность в демонстрации собственной частной сферы, то в XX веке отношение философов и вообще теоретиков к взаимосвязи публичного и приватного, к своей частной жизни, к жанру автобиографии стало более осмысленным и разнообразным. Данная книга показывает это разнообразие на примере 25 видных теоретиков XX века и исследует не столько соотношение теории с частным существованием каждого из авторов, сколько ее взаимодействие с их представлениями об автобиографии. В книге предложен интересный подход к интеллектуальной истории XX века, который будет полезен и специалисту, и студенту, и просто любознательному читателю.

Венсан Кауфманн , Дитер Томэ , Ульрих Шмид

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Языкознание / Образование и наука