Русские и нерусские

Из истории известно: кризис разрешился — отпустила матушка Мишу царствовать, и стали первые Романовы собирать державу. До очередной смуты в умах.

С матушкиной помощью можно поставить 400 лет спустя вопрос: способны ли нынешние ловцы удачи и завоеватели счастливой жизни представить себе, что чувствует народ, и согласится ли он превратить страну в котлету?

Этот урок и пытаемся мы сегодня извлечь из хаоса, кавардака, миража, чресполосья тогдашних событий. Хотя они иногда и кажутся исчерпывающе осмысленными в трудах историков.

Пропущен хаос через две художественные модели, ставшие уже в свою очередь несдвигаемыми факторами русской культуры. Во-первых, это опера Глинки «Иван Сусанин» и, во-вторых, памятник Минину и Пожарскому напротив Московского Кремля.

Нынешние следопыты дознались, что с того болота, «куда и серый волк не забегал» и где Сусанин утопил поляков, — видны крыши и маковки ближайшего села. Ничего, миф — тоже реальность.

Так же и насчет памятника: никак не сомневаясь в роли Минина и Пожарского, замечу все-таки, что Скопин-Шуйский — фигура не менее достойная, а того пуще: что триумф ополчения, победоносно вступившего в Кремль после того, как отощавшие поляки из Кремля отковыляли, — триумф этот стал результатом отчаянной драки у стен Китай-города: гетман, шедший на выручку осажденным, был отброшен «нагими и голодными» ополченцами, бросившимися в бой вопреки запрету их начальника Трубецкого. Им-то, ополченцам, может, тоже стоило бы поставить памятник: Федору Межакову да Дружине Романову, атои Пантелеймону Матерому, уведшему своих казаков еще от Тушинского вора.

А может, лучше не лезть в эти дебри, а просто принять душой Обращение Межрелигиозного Совета России с призывом учредить 4 ноября праздник Народного Единства. Почему 4-го? Я думаю, чтобы было близко от 7-го, но не совпадало (то есть чтобы люди, для которых Красный Октябрь остается красной датой календаря, тоже могли бы по-своему отметить праздник). Да и нев числе дело. В 1612 году освобождение Москвы растянулось чуть не на неделю, по старому (тогдашнему) стилю капитуляция поляков пришлась как раз на 25 октября. Но это детали. 4-го так 4-го.

«Пусть праздник станет Днем добрых дел». Призыв несколько романтичный в связи с той резней, которая красной нитью (буквально) проходит через Смуту. Но не призывать же к злым делам: к мести, к сведению счетов, к выяснению отношений между красными и белыми, между русскими и нерусскими, между православными и прочими.

Подписали Обращение, кроме православного владыки: буддист, армяно-грегорианин, раввин, евангелист, пятидесятник, баптист, адвентист седьмого дня, а также муфтии юга, запада и востока.

Не хватает для полного счастья — подписи русского католика.

История продолжается.

Квадратура казачьего круга

Лейтмотив истории казачества уловил, рассказывая мне о своей жизни, мой дядя, уроженец Дона, окончивший в Петрограде Мореходный кадетский корпус Императорского российского флота аккурат к весне 1917 года. Императорский флот был распущен, выпускники решали, кто куда. «Ты с кем?» — допытывались однокашники. В ответ писал слово «казак»:

— А прочти его хоть слева, хоть справа — казак казаком останется.

С кем вы, мастера нагайки, виртуозы лавы, любострастцы сабельной сечи? — семь столетий допытываются у казаков историки. Кажется, это и теперь главная тема казачьего самоопределения. С либералами против тоталитаризма? С патриотами против разброда и шатаний? На щите? Со щитом? Поди разбери, когда луна — казачье солнышко. Не тот казак, что на коне, а тот, что под конем. Вроде бы устойчив и равен на все стороны казачий круг, но со всех сторон давят на него, тянут к себе, вербуют сходящиеся в соперничестве державы.

Дело не в том даже, что под российскими стягами казаки побывали чуть не во всех странах; не менее интересно то, что они запросто оказывались по ходу баталий и под чуждыми нам знаменами. Некрасовцы ушли в Турцию, и турецкий султан перед русским царем сделал вид, что не знает, где они. Но ведь и русский царь делал вид, будто не знает, как его казаки грабят на Волге всех купцов подряд, включая и турецких! А Польша! Сколько раз какой-нибудь Остап Гоголь переходил из-под московской руки под руку короля польского или того же султана! Русь, Речь Посполита, Оттоманская Порта — три стороны квадрата, а четвертую сторону оставим на случай призыва любых вербовщиков, будь то горцы, идущие против крымчаков, а до того ордынцы, идущие на русичей («налог кровью» с московского улуса), а еще Китай, принимавший казаков на императорскую службу. Не говорю уже о фон Панвице, простершем над казаками знамя гитлеровского рейха (за что казаки, преданные англичанами Сталину, заплатили под Лиенцем слезами и опять же кровью).