Русские князья в политической системе Джучиева Улуса (орды)

Расшифровку глухой летописной этикетной формулировки («множество богатства») в какой-то степени дают сведения из арабской «Биографии султана Эльмелик-Эльмансура Калавуна». Описывая посольство египетского султана к хану Менгу-Тимуру автор «Биографии» скрупулёзно перечисляет все отправленные подношения: «с ними (с послами султана — Ю.С.) [были] 16 тюков, из которых часть была для царя Менгутемира, часть для Ногая, часть для царевича Аукаджи, брата царя Менгутемира, часть для Тудаменги брата Менгутемира…, часть для Тулабуги, брата Менгутемира, часть для жен: Джиджекхатуни, Олджайхатуни, Тутлынхатуни, Тутаюнхатуни, Султанхатуни и Хутлухатуни, часть для Маву, начальника левого крыла, часть для Тайры, начальника правого крыла, часть для Кутлуки, жены Аукаджи, и часть для султана Гыяседдина, сына султана Иззеддина, властителя Рума. Они [дары] состояли из всяких вещей, какие дарятся в подобных случаях, т. е. из дорогих тканей, роскошных одежд, ценных редкостей, луков, лат и шлемов, все в своем [должном] количестве»[1334]. Конечно, задача египетского султана была показать ордынскому хану свою не меньшую, а быть может и большую значимость, поразить его своей роскошью.

О наборе положенных в таких случаях подарков дает представление и описание посольской миссии хана Токты к Ильхану Газану в 702 г. хиджры (26 августа 1302 — 14 августа 1303 гг.). Тогда посольство взяло с собой «соколов и другие подарки… приношения тех [джучидских] стран: соколов дальнелетных и охотничьих, разные меха — белок киргизских, ласок [фенек] карлукских, горностаев славянских и соболей булгарских, кровных коней кипчакских и другие красивые подарки…»[1335].

Русские князья, будучи подданными хана, вряд ли стремились к подобному эффекту. Тем не менее, при описании поминок Ивана III для крымского хана Менгли-Гирея под 1486 г. отмечено: «послалъ князь велики съ Шемерденемъ царю Менли-Гирею соболь чорнъ; а двема женамъ царевымъ по карабелнику. А брату цареву, царевичю Ямгурчею калге, соболь чернъ. А царевымъ дѣтемъ, Ахметъ-Кирею да Махметъ-Кирею, по золотому. А князю Бурашу, что на Азикинѣ мѣстѣ, да Довлетеку, да Янкувату, да Казыю, что на Барыновѣ мѣстѣ, да Кирей-Сииту, цтю цареву, да Собакъ дувану, шестерымъ, по золотому. А хози Асану гостю золотой. Всего два соболя да два карабленика да девять золотыхъ»[1336]. Под 1491 г. Мегли-Гирей в своем «запросе» называет охотничьих птиц и моржовую кость: «Да будетъ ти ко мне съ Хозя Маахметемъ кречеты послати… да 5 портищъ соболей, да три рыбьи зубы прислалъ бы еси»[1337]. Описание содержания поминок в послании крымского хана Менгли-Гирея московскому великому князю Василию III Ивановичу от октября 1508 — января 1509 гг. аналогично категориям не только египетских подношений, но и подаркам между Чингизидами: «…да на поминки пришли мнѣ пять кречатовъ, да на поминки жъ пришли три сороки добрых соболей, да шесть великихъ зубовъ рыбьихъ, да горла черныхъ лисиць; а восе жъ горлъ столко не будетъ, и ты ми пришли сорокъ черныхъ лисиць. Да ещо прошу пять одинцовъ добрыхъ соболей. Да братъ мой князь Иванъ присылывалъ ми чару серебряну съ серебрянымъ черпалцомъ; ино у меня ее взялъ Баазытъ салтановъ сынъ Шахзада, и ты бы нинѣ ко мнѣсеребряну чару прислалъ, въ которую бы два ведра вмѣщалися, да и съ черпалцомъ серебрянымъ, и язъ бы завсе изъ нее пилъ, а тебя брата своего поминалъ, ажъ Богъ помилуеть. Да съ того бы чарою ко мѣ два ковша прислалъ еси. Да съ тѣмъ же бы еси вмѣстѣ прислалъ пансыръ, которой бы былъ легокъ, а стрѣла бы не иняла, да чтобы еси показалъ Магмедшѣ, и нъ бы его попыталъ стрѣлити, да которого стрѣла не иметъ, и ты бы тотъ ко мнѣприслалъ съ болшимъ своимъ посломъ съ бояриномъ»[1338]. Показательно, что в «Повести о царевиче Петре» при описании встречи в 1322 г. ордынского посла Ахмыла, упомянуты в качестве ханской принадлежности именно охотничьи птицы и верхняя одежда: «…Игнатъ пред кресты съ гражаны и, вземъ тѣшь царьскую — кречеты, шубы и питие, край поля и езера ста на колени пред Ахмыломъ и сказася ему древняго брата царева племя…»[1339].

Среди подношений ногайским мурзам[1340] или крымским эмирам упоминаются шубы «хрепты былинны голу, да цки горла лисичьи, да сукно ибское черлено, да сукно лунское багрово, да зубъ рыбей»[1341] или «одна шуба рысья»[1342], или «да два сукна лунскихъ»[1343], «да один шоломъ, да одну ролдугу»[1344]. Примерно тот же набор предполагался в дар и для жен вельмож: «…а жене твоей Алагунгѣ послалъ есми съ еѣ человѣкомъ зъ Бер-Довлатомъ шубу хрепты бѣльи гола, да сукно ипское черлено»[1345].