Русские князья в политической системе Джучиева Улуса (орды)

Вероятно, ловчии птицы предназначались именно хану в качестве особого атрибута суверенитета. В этом плане весьма показательны слова эпоса «Идегей». В «Песне первой» описывается ссора между Тимуром и Токтамышем, которая разгорается из-за требования самаркандского правителя передать ему лучшего ханского сокола[1346]. Конечно, это эпическое преувеличение. Однако оно явно указывает на то значение, которое придавалась подаркам в виде охотничьих птиц.

Показательно, что состав выкупа за плененного под Суздалем в 1445 г. князя Василия II Васильевича, сохранившийся в описании Псковской I летописи, совпадает с набором традиционных подношений подданного хану, добавляя ещё и лошадей: «…посуливъ на собе окупа от злата и сребра и от портища всякого и от коней и от доспѣховъ пол 30 тысящь»[1347].

Таким образом, представленные разновременные описания ханских даров дает нам определённые представления о характере подарков (ткани, одежда, вооружение) и о круге лиц, которых должны были посетить в обязательном порядке посещавшие ставку хана послы или подданные. Это ближайшие родственники хана — братья, сыновья — те, кто может занять престол после хана; его жены, эмиры, возглавляющие крылья государства — левое и правое, другие знатные лица, влияющие на решения ордынского правителя.

Яркое свидетельство перевоза в ставку хана ордынской дани отложилось в Рогожском летописце в рассказе о поездке в Орду в 1361 г., в разгар «великой замятни», Василия Михайловича Кашинского. Опасаясь за свою жизнь и здоровье князь «прїиде изо Орды съ Бездѣжа увернувся, а сребро тамо поклалъ»[1348]. Таким образом князь не достиг цели своего путешествия — ставки хана (которые в это время менялись с калейдоскопичной быстротой), вынужден был оставить казну у поволжского ордынского города Бельджамена.

Известно, что в следующем 1362 г. князь Василий вновь отправился в степь: «…съ сыномъ со княземъ съ Михаиломъ и съ княземъ Семеномъ поидоша въ Орду»[1349], и, по всей вероятно, изъял свою казну и доставил в г. Сарай.

Таким образом, провожали князя в дальнюю дорогу его родные и близкие — в первую очередь, жена и дети, родные братья. Как правило, князя провожали до границ княжества, где с ним оставались только некоторые из близких. Те, в свою очередь, возвращались затем из какой-либо точки уже за пределами удела. Далее князя сопровождали бояре, дружина и слуги. Количество сопровождающих лиц установить практически невозможно. Однако мы можем предполагать, что в свите князя были слуги его бояр и дружинников, а состав и численность свиты должны были соответствовать статусу князя (к примеру, ордынских послов сопровождали отряды от 700 до 1500 человек). Кроме того, князю, везущему с собой ордынский «выход», подарки хану, его женам и эмирам, требовалась вооруженная охрана.

Выезд в иноверную страну требовал присутствия в свите князя священнослужителя — духовного отца князя, что часто отмечается в источниках.

Судя по сохранившимся описаниям путешествий по степи, обычаи жизни и формы хозяйствования кочевников вызывали у путешественников изумление и удивление.

Среднее время на дорогу в ставку хана необходимо определить в два месяца. Конечно, в зависимости от экстренности поездки или каких-либо путевых затруднений время в пути могло колебаться как в сторону сокращения, так и в сторону увеличения длительности.

§ 3. В ставке восточного правителя

Въехав на территорию ордынского государства, русские князья оказывались в окружении иного уклада жизни, иных поведенческих правил. Именно поэтому путникам выделялись сопровождающие лица, которые должны были проводить прибывших до места назначения, советовать представителям других государств и народов, как себя вести в стране и обеспечивать их безопасность[1350]. Так Рубрук упоминает о сопровождавшем его проводнике[1351]. О провожатых говорит и Плано Карпини[1352], а в ставке Куремсы к нему приставили «трех Татар, которые были десятниками»[1353]. Ибн Батута совершал свое путешествие в сопровождении довольно знатных лиц — эмира Туглук-Тимура (наместник Крыма) и Исы (его брат)[1354].

Вероятно, русские князья, которые ездили преимущественно водным путем, таких сопровождающих лиц получали только в ставке хана (в столице, или в кочевье). Во всяком случае, в «Житие Михаила Тверского» особо отмечается, что Михаилу Ярославичу по прибытию в ставку хана «Царь же дасть ему пристава, не дадуще его никомуже обидети»[1355].

Достигнув столицы ордынского государства, русским князьям предстояло выяснить здесь ли хан. Если хана не было в Сарае, необходимо было добраться до места его кочевания.