Русские князья в политической системе Джучиева Улуса (орды)

В 1364 г. «прїиде изъ Орды князь Василеи Дмитреевичь Суждальскыи отъ царя Азиза, а съ нимъ царевъ посолъ, а имя ему Оурусъманды, и вынесе ярлыкы на княженїе на великое князю Дмитрїю Костянтиновичю Суждальскому»[1466]. А под 1386 г. в летописях упомянуто, что «прїиде изъ Орды князь Александрь Михаиловичь с посломъ…»[1467].

Нередко князья приводили с собой ордынские войска, которые должны были помочь им решить их политические задачи и проблемы. Так в 1281 г. князь Андрей Александрович Городецкий «испроси себѣ княженье великое под братомъ своимъ старѣишимъ княземъ Дмитреемъ и приведе съ собою рать татарьскую, Кавадыя и Алчедая, и прииде с ними к Мурому…»[1468]. А в 1285 г. тот же князь «приведе царевича из орды, и много зла сътвори християном»[1469]. Восемь лет спустя, в 1293 г., «приведе Андреи изъ Орды Дюденя ратїю на великаго князя Дмитриа и много зло бысть Руси»[1470].

Михаил Ярославич Тверской, казнённый позднее в Орде, в 1315 г. «прииде изо Орды…, ведыи съ собою окааннаго Таитемеря и Мархожу и Индыя»[1471] и с их помощью разгромил новгородские силы под Торжком.

В 1317 г. уже противник Михаила князь Юрий Данилович Московский «…приведе съ собою Татары, Кавгадыя и Астробыла»[1472].

Нередки случаи, когда источники среди сопровождающих князя лиц при возвращении из Орды отмечают различных кредиторов. К примеру, в 1325 г. «прииде из Орды князь Александръ Михаиловичь, а с нимъ Татарове должници, и много тяготы бысть земли Тферьскои от Татаръ»[1473]. А в 1371 г. из ставки Мамая вернулся князь Дмитрий Иванович московский «съ многыми должникы…»[1474].

Нередко летописцы отмечают смерть князя по дороге от ордынского хана. Так в 1246 г. по пути из Каракорума скончался Ярослав Всеволодович Владимирский. Папский легат Плано Карпини сохранил свидетельства об отравлении князя лично матерью кагана Туракиной[1475]. В Московском летописном своде конца XV в. отложился довольно пространный рассказ о данном событии: «Въ лѣто 6754 (1246)… Князю же Ярославу тогда сущу въ Орде у Канович, и много пострада от безбожныхъ Татаръ за землю Рускую; Федоромъ Яруновичемъ обажен бо бысть царю, и много истомленье подъят, и много быв в Орде поиде от Канович, и преставися во иноплеменницех нужною смертью тое же осени и того мѣсяца септеврия 30. О таковых бо писание глаголеть: «ничто же бо ино таково прѣд богом, но еже аще кто положит душу свою за други своя». Сии же князь великии положи душу свою за вся люди своя и за землю Русскую, и притые его господь ко избранному своему стаду; милостивъ бо бяше ко всякому, и требующим же невозбранно даяше, еже требовааху»[1476].

Под 1263 г. тот же Московский летописный свод конца XV в. отмечает, что Александр Ярославич (Невский) «поиде в Орду ко царю Беркаю, и удержа и царь, не пусти его в Русь, и зимова в Ордѣ, тамо и разболѣся». Уже больной он доехал до Нижнего Новгорода, а оттуда в Городец, где «в болшии недуг впаде», принял монашеский постриг и 14 ноября 1263 г. скончался[1477].

Смерть по дороге из Орды брата Александра Невского, тверского князя Ярослава Ярославича отмечают летописи под 1271 г.: «Тое же зимы преставися великїи князь Ярославъ Тферскыи идя ис Татаръ, дръжавъ великое княженїе 7 лѣть по Александрѣ»[1478].

Встречаются случаи, когда в летописях упоминается дата приезда князя в столичный город княжества, дата его возвращения. К примеру, под 1392 г. отмечено, что князь Василий Дмитриевич Московский вернулся в Москву 20 октября[1479]. Иван Михайлович Тверской в 1408 г. прибыл в столицу 24[1480] или 25 января[1481], а в 1412 г. — 9 апреля[1482]. Дмитрий Константинович Суздальский в 1360 г. въехал во Владимир «за недѣлю до петрова дни мѣсяца июня въ 22»[1483]. А в 1432 г. Василий Васильевич Московский прибыл из ставки Улуг-Мухаммеда «на Петровъ день (29 июня — Ю.С.)»[1484].

Анализ посвящения святым дат возвращения князей из Орды не позволяет нам каким-либо образом связать данные события с сакральным значением и символизмом указанных чисел. Вероятно, они, если попали в текст намерено, должны были показать особое христианское благочестие князей, а не выделить данное событие как исключительно отношения с кочевниками-иноверцами.

Таким образом, князья старались не задерживаться в ставке хана без особой необходимости. Достигнув своей цели — получив ярлык на княжение или военную поддержку ордынского хана — князья выезжали домой. Дорога из степи была сопряжена с рядом трудностей. Кроме собственно путевых неурядиц и бездорожья (к примеру, заснеженности), караван русского князя мог поджидать грабеж. Причем, в период «великой замятни» разбоем на дорогах не брезговали уже не только бедные и бесправные подданные хана, но и достаточно знатные лица — «князья».

Сопровождали князя те же лица, что и в его поездке в ставку хана: близкие родственники, бояре, дружина и слуги. Кроме того, с князем мог выехать на Русь ханский посол и кредиторы князя.