Русские князья в политической системе Джучиева Улуса (орды)

Прибытие князя в столичный город рассматривалась как радость и сопровождалось молитвой. На подъезде к городу князя и его свиту, как правило, встречали родные и близкие, а также церковные иерархи.

Дата приезда в княжество в большинстве случаев не позволяет нам связывать её с каким-либо восприятием русско-ордынских отношений: скорее упоминание числа приезда носило общехристианский сакральный смысл.

§ 5. Суверенный властитель на землях своих подданных пребывание ордынского хана в русских княжествах

Верховный правитель суверенного государства в праве не только принимать своих подданных в собственной ставке, но и навещать их на подведомственной им территории в их владениях. Именно поэтому нельзя обойти стороной особенности пребывания ордынского хана на территории русских княжеств, во владениях своих подданных и правила поведения русских князей в такой ситуации.

Таких примеров не много. Обычно хан выступает в роли завоевателя (Батый, Ахмат) или карателя (Токтамыш, в какой-то степени — Ахмат) или беглец (Улуг-Мухаммед, превратившийся в завоевателя). Есть свидетельство о том, что хан Токта «отправился в сторону урусов», но скоропостижно скончался «в пределах Сарая»[1485]. Однако насколько это свидетельство достоверно однозначного ответа дать невозможно. Тем более что намерение, если таковое и было, осталось неосуществленным.

Однако сохранилось довольно пространное описание пребывания на территории своих подданных — галицких и волынских князей — хана Тула-Буги, во время его похода на Польшу в 1287/1288 гг. Это единственное описание, когда хан «посетил миром» своих русских подданных.

Поход хана на Польшу и западная политика Орды, а также положение русских князей в данной ситуации рассмотрены достаточно подробно[1486]. В частности, Н.М. Карамзин подчеркнул требование ханом гостеприимства от русских князей и значительные людские потери, вызванные вероятным отравлением воды в галицкой земле[1487]. Разорение земель при проходе ордынского войска через галицко-волынские земли отмечает и С.М. Соловьёв. При этом историк заметил, что князья встречали хана на границе своих владений с напитками и дарами[1488]. В.Т. Пашуто, а вслед за ним и В.Л. Егоров, подчеркнули, что походы ордынских войск через южнорусские княжества на протяжении 1250–1280-х гг. способствовали установлению над Галицко-Волынскими землями контроля ордынской администрации и попаданию их в непосредственную зависимость от Орды[1489]. Кроме того, в своём подробном анализе ордынской политики Даниила Галицкого, Е.Е. Иванова приходит к выводу, что присягнув Батыю, князь никакой антиордынской политики не проводил[1490], то есть уже в 1240–1250-х гг. действовал в русле монгольской политической традиции.

Тем не менее, некоторые детали рассматриваемых событий оказались вне поля зрения исследователей. В частности, присутствие хана на территории галицких и волынских князей традиционно рассматривается как внешнеполитический фактор. Тогда как к данному времени территория указанных земель прочно вошла в сферу влияния Орды[1491], а князья стали подданными хана. Тула-Буга, в этой связи, двигается через территорию своих владений, что оказывает определенное влияние на поведение как ордынского хана, так и русских князей.

Рассматриваемое свидетельство сохранилось в составе Галицко-Волынской летописи, которая сложна по своему составу и структуре и традиционно делится на летописный свод 1246 г., летопись епископа Иоанна (оканчивается 1260 г.), свод Василька Романовича Волынского (около 1263–1271), летописец Владимира Васильковича (1272–1289 гг.) и свод Мстислава Даниловича (1289–1291 гг.)[1492].

В одной из последних частей Галицко-Волынской летописи, в так называемом летописце Владимира Васильковича[1493], охватывающей события с 1272 до 1289 гг., встречается упоминание о прохождении ордынских войск во главе с ханом Тула-Бугой через земли галицких и волынских князей. Показательно, что автор летописца, которым считается епископ Евсигиний, в сравнение со своими предшественниками, высказывается об ордынской зависимости в целом, более нейтрально.

Автор летописной записи начинает свой рассказ с планов хана: «Хотящу поити оканьному и безаконьному Телебузѣ на ляхы и собравшу ему силу многу». Затем в летописи отмечено, что «Телебуга же посла ко Заднѣпрѣискымь княземь, и ко Волыньскимь: ко Лвови, и ко Мьстиславу, и к Володимѣру. веля имъ поити с собою на войну». Объясняет летописец данное требование суверенными правами верховного правителя, которым по отношению к русским княжествам является ордынский хан: «Тогда же бяху вси князи в неволѣ татарьской»[1494].