Русские масоны. От Романовых до Березовского

Политические сражения в стране вокруг основных вопросов внутренней и внешней политики после возвращения В.И. Ленина в Россию развернулись между большевиками и их противниками либералами. В плане отношения того к масонству автор настоящей работы уже высказал свое мнение, которое сводилось к посвящению революционера в одну из парижских лож, где он не пошел дальше первой степени ученика при возможности сохранения прежних контактов. Обстоятельства приезда Ленина были неоднократно обследованы разведками и контрразведками многих государств, пытавшихся уличить вождя в получении немецких денег на разжигание революции в нашей стране. Аналогичные усилия предпринимает немало исследователей вплоть до наших дней. Тем не менее ни одним, ни другим не удалось собрать на сей предмет веских доказательств.

Гораздо менее известна одиссея Л.Д. Троцкого (Бронштейна), который из меньшевика, потом независимого социалиста трансформировался без видимых причин в пламенного большеви-ка-ленинца. Столь же сложным складывалось и его отношение к масонству, почти не интересовавшее ученых, хотя они проливают любопытный свет не только па этапы межпартийной борьбы в России, но и на широкий спектр международной жизни первой половины минувшего столетия. Противоречивые свойства его личности пытались объяснить то хронической болезнью (эпилепсией), то постоянным стремлением выделиться и даже добиться преобладания среди окружающих. Действительно, подобные особенности имели место, но далеко не только ими объяснялась его деятельность.

Главным противником Троцкий всегда считал И.В. Сталина, который, пожалуй, лучше других проник в смысл его комбинаций и стремился противостоять им, несмотря на явное покровительство Ленина, оказываемое бывшему противнику. Не столь давно была растиражирована у нас старая работа Троцкого «Сталинская школа фальсификаций». Однако внимательное ознакомление с бесчисленными творениями нашего героя в виде отдельных изданий и собранных в многочисленные тома произведений свидетельствует о превосходстве по части аналогичных упражнений политического и личностного характера.

Возьмем сперва ряд вариантов рассказа его о начале своей революционной деятельности. Из них вытекает несомненная причастность к работе давно исследованной организации Южно-русского союза рабочих в Николаеве, насчитывавшего 250 членов, где занимался печатанием на гектографе прокламаций и газеты, «разыскивал революционную литературу, занимался агитацией». А через несколько лет он напишет: «Мы вели кружковые занятия, устраивали небольшие массовки в лесах», потом признает, что «в сущности ни одной революционной книги не читал». Так как же он ухитрялся вести занятия в кружках и еще до ареста называл себя социал-демократом и работал в «духе классовой пролетарской борьбы»? Наконец, еще одно признание: «В 1896— 1897 гг. я был противником Маркса (которого не читал)». Это уже кульминация верхоглядства, которое Лев Давидович позднее тщательно скрывал. Приведенные самооценки вполне подтверждает его хороший знакомый, позднее меньшевик, Г.А. Зив, сообщая |>езкий отзыв его о марксизме как о «низменном учении лавочников и торгашей», себя же он в юности считал народником, любил «поучать других и повелевать ими»²²⁹. По многим свидетельствам, в марксиста его обратила невеста, потом супруга Александра Соколовская. Обвенчал их раввин в Таганской тюрьме Москвы, откуда молодожены отправились в сибирскую ссылку. Пробыл там Троцкий недолго и без сожаления оставил Александру с двумя маленькими дочками, совершив побег. Через Цюрих юноша отправился в Лондон для встречи с Лениным.