Русские на снегу: судьба человека на фоне исторической метели

Сначала Власов говорил, обращаясь к командиру эскадрильи. Но я уже упоминал, что хороший парень и командир Гриша Воробьев совершенно не имел товарного вида: был маленький, щуплый, рыжий, с остреньким носиком. Плюс ко всему, любил выпить, что легко читалось на его слегка туповатом лице. Во время этой беседы Гриша испуганно хлопал глазами и потел больше всех, видимо, с перепугу. Представительному Власову очевидно надоело обращаться к такому неказистому сморчку, и он переключил все внимание на меня, нажимая: «Ты смотри, комиссар», «Ты следи, комиссар», «С тебя будут спрашивать больше всех, комиссар, и по партийной, и по строевой линии, ты душа эскадрильи». От такого внимания уже я стал усиленно потеть.

Наконец Власов прервал свои наставления и приказал принести две, а потом еще две бутылки пива. Пиво в узких высоких бутылках, граммов по семьсот, с пробкой, красиво обмотанной стеблями рисовой соломы, было холодным и превосходным на вкус. Мы с Гришей выпили по стаканчику, и нам сразу полегчало. Поинтересовались заводом-изготовителем напитка. Выяснилось, что пиво было из Гон-Конга, находившегося на оккупированной японцами территории. Нам с Гришей сразу пришла в голову мысль, а не сыпанули ли чего в это пиво японцы? Нас очень удивляло, что и сам Власов, и его люди пьют пиво совершенно спокойно и такая простая мысль — о кознях японцев не приходит им в голову. Откуда было нам знать, что во всем мире бог торговли, крылатый Меркурий, царит над злобным уродом, мускулистым богом войны Марсом, что добрая марка пивоваренной фирмы охраняется всюду, пожалуй, даже крепче, чем наши государственные секреты, а торговый агент накостыляет по шее любому диверсанту. Ведь мы приехали из страны, где все было совершенно наоборот. Где люди, растившие хлеб, варившие пиво и металл, были ничем, а всем были надутые «снегири» с красными петлицами, костоломы товарищей Ягоды, Ежова и Берии. Мы приехали из страны, где все было поставлено с ног на голову. К сожалению, пройдут десятилетия, при нашей активной помощи в Китае придет к власти Великий Кормчий и театр абсурда распространится и на эту великую страну. Конечно, тогда мы не задумывались об этом. Нас ждала первая боевая встреча с японскими бомбардировщиками.

Однако нужно было заглянуть еще и в советское посольство. Чрезвычайным и полномочным послом Советского Союза в Китае был тогда Панюшкин, человек среднего роста и болезненного вида, бледный, по слухам, страдавший болезнью желудка. По установившейся традиции, именно мне, как комиссару, предстояло доложить ему о прибытии и политико-моральном состоянии личного состава. Такова уж была традиция, что все рапортовали и докладывали вышестоящему, не только по своим ведомствам, но и по соседним. И это накладывало на целый ряд людей, занимавших ключевые посты, явно непосильный груз. Снова вспомню о Сталине: думаю, что дискуссия о том, каким бы был на его месте Троцкий или Бухарин, лишена смысла. Просто широкие партийные массы правящей партии делегировали в руки одного человека явно непосильные для него полномочия и, чтобы хоть как-то справляться с управлением страной, любому, даже самому гуманному человеку, при желании удержать власть, пришлось бы действовать примерно такими же методами.

Чунцин располагается при слиянии двух рек, великой Янцзы и ее притока. Город вырос на каменистом возвышенном полуострове, образованном острым углом русел рек. Четырехэтажное здание советского посольства было расположено едва ли не на самой высокой точке города, с которой открывалась широкая панорама всего города, и сверкали серебром реки, протекавшие с юга на север.

Среди бамбуковых фанз и легких деревянных домиков заметно выделялись солидные каменные дома посольств крупных стран, сгруппированные в одном квартале, на крышах которых были изображены в качестве опознавательного знака флаг, эмблема и герб государства. Когда меня, проверив документы, пропустили в посольство через ворота в трехметровой каменной стене, строгий дипломатический сотрудник, сидевший в будке, один из тех ста тридцати клерков, которые валяли дурака в нашем посольстве, дал «добро» на мое дальнейшее продвижение. Ко мне приблизились две огромные, как тигры, собаки, которые обнюхали меня, обошли вокруг, осмотрели и даже заглянули в глаза. Как позже выяснилось, так было нужно — собаки должны были знать мой запах. Уж не знаю, нужны ли были все эти страсти-мордасти, ведь посольство снаружи охраняли усиленные патрули китайских солдат.