Русские народные песни

Мы не воры, не разбойнички,
Стеньки Разина мы работнички.

Крестьянское восстание под руководством Пугачева стало также важной темой народных исторических песен. В них Пугачев, как и Разин, оказывается вождем «голытьбы» («Голытьба тут догадалася, к Емельяну собиралася»), смелым защитником народных интересов перед графом Паниным во время допросов и т. д. Народная любовь к Пугачеву особенно проявилась в ряде песен-плачей о нем, сложенных после его поимки, в которых гибель Пугачева обычно поэтически сравнивается с закатом «красного солнышка».

Замечательными образцами народных исторических песен были и песни об Отечественной войне 1812 года, в которых яркое отражение нашли как патриотические народные чувства, так и чувства безмерной ненависти к врагу. Полный национальной гордости, народ изображал в таких песнях Кутузова как организатора всех русских сил для решительного отпора французам. В то время как Александр I и его придворные «испужались и разбежались», получив угрожающее письмо Наполеона, Кутузов собирает русскую армию как ее подлинный и славный «командир». Обобщая все военные события этого времени, песни обычно изображали их как битву за «каменну Москву». Эта битва приносит победу народу, подлинному герою этой войны. Олицетворением народного героизма данной эпохи в песнях часто был и образ «казака Платова», смелость которого доходила до того, что он, даже «у француза в гостях был», одурачив самого Наполеона.

Исторические песни сатирически запечатлели образ Аракчеева, который «всю Россию разорил, всю армию заморил», и своеобразно отозвались на восстание декабристов, мало понятное народу, а потому изображаемое как спор между Николаем I и «заговорщиками» из сената, которые думают, «кому из них государем быть».

Социальные явления находили свое многообразное отражение и в других песнях, в которых, в отличие от песен исторических, уже не было имен подлинных исторических лиц. Так, в XVII–XVIII веках в прямой связи с крестьянскими восстаниями, массовым бегством крепостных из усадеб помещиков, из царских войск в народе возникают так называемые «разбойничьи» и тюремные песни, идейной сущностью которых была вековая мечта народа о его социальной «воле». Герои разбойничьих песен — смелые и удалые «добрые молодцы» — выступают в них против власти бояр, царских воевод и самого царя. Эта борьба обычно изображалась народом в ее наиболее острые драматические моменты, что с особенной силой подчеркивало стойкость и мужество народных героев. Замечательным образцом таких «разбойничьих» песен является песня «Не шуми, мати, зеленая дубровушка», в которой смелый разбойник гордо отказывается выдать царю своих товарищей, за что царь «жалует» его «среди поля хоромами высокими, что двумя ли столбами с перекладиной». Высоко оценив эту песню, Пушкин включил ее в свои романы «Дубровский» и «Капитанская дочка». В последнем, вложенная в уста пугачевцев, она стала замечательной художественной характеристикой их любви к свободе, ради которой они шли на самую смерть.

Та же идейная настроенность характерна и для старинных тюремных песен, содержание которых как бы прямо продолжает «разбойничьи» песни. Их героем является тот же вольный и удалой молодец, народный мститель, но уже находящийся за крепкими тюремными решетками. Страстное стремление на волю, мечты о ней и поиски путей к освобождению и составляли обычное содержание тюремных песен. Художественное выражение в них тоски узника по воле имело обычно устойчивые традиционные черты. Жизнь его в заключении нередко сопоставляется с долей «сокола в клеточке», а воспоминания о воле сравниваются с его горькой участью в настоящем:

Как бывало мне, добру молодцу, да времечко,
Я ходил-гулял, добрый молодец, по синю морю…
…
А нонеча мне, добру молодцу, время нет,
Сижу я, добрый молодец, во поиманье,
Я во той ли во злодейке в земляной тюрьме…

Характерным для тюремных песен был мотив обращения к силам природы: к «жавороночку», который должен был «подать голос», от узника к его родным, к «туче грозной», которая должна разрушить тюремные стены, например:

Ты возмой-ка, возмой, туча грозная!
Ты пролей-ка, пролей, батюшка силен дождь!
Ты размой-ка, размой стены каменны,
Ты выпусти-ка нас на святую Русь!

Крепостническая действительность, отношения мужика и барина правдиво и глубоко отражались в песнях, выражавших народный протест против крепостного права. Несомненно, что песни с таким содержанием были широко распространены среди народа, однако записей их оказалось очень немного, так как исполнители опасались сообщать их из страха преследования.