Русские народные сказки

— Ну, на нет и суда нет[45], — отвечает Иван Меньшой, — Пойдем в люди работу искать. Ты, отец, в кузницу поди, закажи тридцать три косы.

Покуда старик в кузнице был, косы ковал, Иван Меньшой с братьями сделали тридцать три рукояти, столько же граблей. Отец воротился из кузницы. Иван Меньшой роздал братьям косы да грабли.

— Пойдем работу искать. Денег заработаем, станем свое хозяйство заводить да отцу с матерью помогать.

Простились братья с родителями и отправились в путь-дорогу. Шли они близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли — показался впереди большой город. Едет из того города царский дворецкий. Поравнялся с ни-ми и спрашивает:

— Эй, молодцы, с работы или на работу? Коли на работу, пойдем со мной — дело дам.

— Что у тебя за дело? — спрашивает Иван Меньшой.

— Дело нехитрое, — отвечает дворецкий, — надо траву на царских заповедных лугах выкосить, высушить, в копны сгрести да в стога сметать. Кто тут у вас за старшего?

Все молчат. Вышел Иван Меньшой:

— Веди, показывай работу!

Привел их дворецкий на царские заповедные луга:

— Управитесь ли в три недели?

Ответил Иван Меньшой:

— Хорошая погода постоит — и в три дня справимся.

Обрадовался дворецкий:

— Приступайте, молодцы, к делу! Платой не обижу, а харчи — какие надо, такие и стану давать.

Иван Меньшой говорит:

— Изжарь нам только тридцать три быка, вина поставь тридцать три ведра да хлеба дай по калачику на брата, и больше ничего нам не надо.

Царский дворецкий уехал. Братья косы наточили и так принялись помахивать — только свист стоит. Пошло дело быстро: к вечеру всю траву скосили. Тем временем из царской поварни привезли тридцать три быка жареных, тридцать три калачика хлеба да тридцать три ведра зелена вина. Братья по полведру́ вина вы́пили, по полкала́чика да по полбыка съели и повалились отдыхать.

На другой день, как только солнышко обогрело, стали траву сушить да в копны сгребать, а к вечеру все сено в стога сметали. Опять по полведра вина выпили, по полкалачика да по полбыка съели.

Послал Иван Меньшой одного брата на царский двор:

— Скажи, пусть идут работу принимать.

Воротился брат. За ним дворецкий идет, а вслед и сам царь приехал на заповедные луга. Стога царь пересчитал, по лугам походил — нигде стоячей травинки не нашел и говорит:

— Ну, ребятушки, сумели вы скоро и хорошо мой заповедные луга выкосить, траву высушить да сено в стога сметать. За это хвалю и сверх всего жалую сто рублей денег да бочку-сороко́вку вина. А теперь сумейте сено устеречь. Повадился кто-то каждый год на этих лугах сено поедать, и никак того вора уследить не можем.

Иван Меньшой говорит:

— Отпусти, царское величество, моих братьев домой, а сено я один стану караулить.

Царь пере́чить[46] не стал.

Братья пошли на царский двор, деньги получили, выпили винца, поужинали и отправились домой к родителям.

Иван Меньшой воротился на царские заповедные луга. Не спит по ночам — сено караулит, а днем на царскую поварню пить-есть ходит, там и отдыхает. Осень пришла, стали ночи долгие да темные.

Иван Меньшой с вечера на стог забрался, в сено зарылся, лежит не спит. В самую полночь вдруг все кругом осветилось, будто солнышко засияло. Вскинул Иван Меньшой глаза и видит: выскочила из моря кобылица-златогри́вица и кинулась прямо к стогу. Кобылица бежит, под ней земля дрожит, золотая грива развевается, из ноздрей пламя пышет, из ушей дым столбом валит. Прибежала и стала сено поедать.

Караульный изловчился, вскочил ей на спину. Кинулась кобылица-златогривица прочь от сена и понеслась по царским заповедным лугам. сидит Иван Меньшой, левой рукой за гриву держится, а в правой ременная плеть у него. Той плетью кобылицу-златогри́вицу бьет и правит во мхи да в болота.

Носилась, носилась она по мхам, по болотам, по брюхо в топи увязла и остановилась, заговорила:

— Ну, Иван Меньшой, уме́л ты меня поймать, умел на мне усидеть, умел и укротить. Не бей меня, не мучь больше! Стану тебе верно служить.

Привел ее Иван Меньшой на царский двор, запер в конюшню, а сам спать повалился.

На другой день говорит царю:

— Ваше царское величество, я узнал, кто на твоих лугах сено поедал, и вора изловил. Пойдем, погляди!

Увидал царь кобылицу-златогривицу, обрадовался:

— Ну, Иван, хоть ты и меньшой, да разумом большой! А за верную службу жалую тебя старшим конюхом.

С той поры и прозвали молодца: Иван Меньшой — разумом большой.

Работает он на царской конюшне. Ночей не спит — за конями ходит. Стали царские кони упитанные, гладкие, шерсть, как шелк, блестит, грива да хвосты расчесанные, пушистые — любо-дорого посмотреть!

Царь за то хва́лит не нахва́лится:

— Молодец, Иван Меньшой — разумом большой!

А старым конюхам завидно:

— Поставили над нами мужика-деревенщину. Ему ли на царской конюшне старшим быть!

И стали худое замышлять. А Иван Меньшой — разумом большой свое дело правит, беды над собой не чует.

В ту пору забрел на царский двор старый гуляка, просит конюхов:

— Поднесите, ребятушки, опохмелиться! Со вчерашнего голова болит. Я за это вас на ум наставлю, научу, как старшего конюха извести.

Конюхи с радостью поднесли стаканчик винца. Выпил гуляка и заговорил: