Русские отряды на французском и македонском фронтах (1916-1918 г.г.)

Дело заключалось в том, что 13 мая на смотру батальона полковника Балбашевского один из высокопоставленных французских генералов произнес неосторожную речь, в которой в довольно жесткой форме напомнил, что батальон составлен из волонтеров и что, следовательно, тот, у кого нет настоящего желания сражаться, может в любое время оставить ряды своей части. Так как мысль о возможности свободного оставления рядов батальона во всякое время существенно расходилась с тем, что говорилось солдатам раньше, во время «триажа», при выделении их в 1-ю категорию, то под влиянием некоторого раздражения содержанием речи, главным же образом – злонамеренной тайной агитации, среди людей батальона возникли волнения. Люди, выдвигая вперед факты заключения России с Германией мира и недостаточно справедливой оценки союзниками их жертвенного порыва, стали выражать нежелание находиться в дальнейшем в составе вооруженных частей и соглашались лишь на зачисление их в разряд добровольных рабочих. К этим основным мотивам отказа от боевой службы стали присоединяться и другие, более второстепенные мотивы, как, например, нежелание их носить нерусскую форму, сражаться под непривычным знаменем и другие. Волнения не замедлили перекинуться и в другие батальоны (например, батальон полковника Жеске), особенно когда стало известно, что при заключении ангажемента на службу не были соблюдены все формальности, делавшие по закону контракт нерушимым, а именно, подписание такового в большинстве случаев происходило в отсутствие соответствующего представителя французского правительства[108].

О нарушенном равновесии духа в батальонах полковников Балбашевского и Жеске главнокомандующий французскими войсками счел своим долгом довести до сведения французского военного министра [109]. Генерал Петен, признав вышеупомянутую речь французского генерала неудачной, все же высказался за необходимость расформирования русских добровольческих батальонов, в которых последними событиями, по его мнению, была скомпрометирована воинская дисциплина. Если же, по условиям общей обстановки, добавлял французский главнокомандующий, все же необходимо сохранение Русского легиона, то легион этот должен бы быть создан на основаниях, принятых в Иностранном легионе, то есть он должен находиться под французским командованием и со смешанным офицерским составом.

Однако к этому времени батальон, находившийся под командой полковника Готтуа, завоевал себе столь прочную боевую славу, что о его расформировании не могло быть речи.

Батальон этот, в составе одной строевой и одной пулеметной роты, в который впоследствии постепенно влились люди прикомандированной к нему роты 3-го батальона, был, по сформировании, включен, как читатель уже знает, в состав 1-й марокканской дивизии, которая пользовалась во французской армии выдающейся боевой репутацией.

Будучи перевезен вместе с названной дивизией в район Нанси, упомянутый русский батальон был придан непосредственно к 8-му зуавскому пехотному полку, находившемуся под командой подполковника Лагарда.

В районе Нанси русский добровольческий отряд оставался недолго. Весьма скоро ему пришлось оказаться в боевой обстановке и показать свои исключительные боевые качества.

В последней трети марта 1918 года, после заключения большевистским правительством Брестского мира, германцы получили возможность произвести грандиозное наступление на их западном фронте. Наступление было направлено против англичан в районе Амьен – Аррас. Фронт союзников оказался прорванным, и положение их становилось очень серьезным. Генерал Фош, в руках которого, вследствие сложности положения, было объединено командование союзными войсками, направляет к месту прорыва все наиболее свободные силы. Но операция затягивается, и положение на фронте союзников продолжает оставаться критическим. Наступают исключительно тяжелые дни операции с 26 по 30 апреля. К этому времени к месту действия подвозят на автомобилях марокканскую дивизию. В составе ее находится также и русский отряд. Вместе с другими частями он от Виллер-Бретоне переходит 26 апреля в контратаку, которая и производит значительное улучшение в положении.

Вот несколько горячих строк из «Истории славы Марокканской дивизии»[110]. Они стоят того, чтобы быть приведенными в доказательство русской доблести и русской жертвенности.

«В наиболее критический момент боя на горизонте появляется небольшая часть…. Она смело бросается вперед между зуавами и стрелками, со штыками, устремленными на неприятеля…. Опасность им нипочем… Кто эти храбрецы?..

Это русские марокканской дивизии! Слава им…»

По поводу боя 26 апреля генерал Доган донес, что он очень доволен ротами Русского легиона, ему подчиненными: офицеры и солдаты показали себя в бою пылкими и мужественными.

Общие потери русских: 3 офицера раненых; солдат убито 19, ранено – 74.

Чтобы не дать расстроиться кадрам, начальник марокканской дивизии просит поскорее выслать этим ротам соответствующие пополнения, которые находились в это время в Лавале, в числе около 200 волонтеров.