Русские отряды на Французском и Македонском фронтах. 1916–1918. Воспоминания

Еще через день французский посол тогдашнего времени в Петрограде Нуланс, сообщает, что «Временное правительство, ввиду неспособности генерала Занкевича восстановить порядок, предлагает его заменить лицом, могущим говорить с войсками более авторитетно[43]. Я заметил г. Терещенке, что эта мера может дать свои плоды лишь через некоторое, отдаленное время, тогда как современное положение требует скорейшего разрешения. Временное правительство намечает также объявить об исключении всех мятежников из армии, что влечет за собою потерю содержания и других прав в отношении выборов в Учредительное собрание. На это я возразил, что практически эта мера не разрешит грозного вопроса о разоружении возмутившихся, ответственности за каковую операцию французское правительство желает избежать. Я полагаю, что русское правительство, не имея во Франции верных войск, на которые оно могло бы опереться, чувствует себя в чрезвычайно трудном положении. Ввиду изложенного, я не преминул подчеркнуть, что перемена в положении восставших не снимет с русского правительства ответственности по их разоружению».

Наконец телеграммой 1 сентября посол Нуланс сообщает, что в целях разрешения положения, создавшегося в лагере La Courtine и по соглашению с генералом Занкевичем эшелону Салоникской артиллерийской бригады, составленному из надежных элементов, проездом находящемуся во Франции, поручено восстановить порядок в Куртинском лагере силой…

Читатель, вероятно, припомнит, что главнокомандующий Македонским фронтом генерал Саррайль, продолжая верить в боеспособность русских войск, просил не распространять на ему подчиненные бригады предположения французского правительства о прекращении посылки пополнений, необходимых на сведение обеих бригад в дивизию и снабжение последней специальными войсками. В соответствии с этой просьбой, в первую очередь и были отправлены укомплектования для 2-й особой артиллерийской бригады, на долю которых и пришлась тяжелая задача по приведению Куртинского лагеря в повиновение.

Согласно телеграммы генерала Фоша от 2 сентября командующему войсками 12-го Лиможского района генералу Сотье, часть этих укомплектований (двадцать шесть офицеров и семьсот двадцать один солдат) должны были прибыть 4 сентября из лагеря Orange в Aubusson. Из этих людей, распоряжением русского командования, должен был быть сформирован батальон пехоты и артиллерийская батарея, для вооружения которых французские военные власти должны были доставить винтовки, патроны и материальную часть артиллерии с необходимыми боевыми припасами. Сформированный отряд должен был пройти особый курс обучения, который генерал Занкевич определил в пять – шесть дней.

Около того же времени русский поверенный в делах в Париже уведомил французское правительство о тех мерах, которые русское Временное правительство предполагает применить по отношению к русским войскам, находящимся во Франции, причем из этого сообщения видно, что русское правительство все же не отказалось от мысли о перевозке русских бригад в Македонию. Генерал Фош по поводу этой мысли высказал, что такая перевозка может быть предусматриваема лишь в отношении войск, собранных в Camp du Courneau (3-я особая бригада и часть 1-й). Что же касается людей, сосредоточенных в Camp de la Courtine, то, по заключению генерала Фоша, после усмирения люди эти могут быть использованы для службы лишь после известной реорганизации.

Из дальнейшей переписки можно также усмотреть, что, на всякий случай, в распоряжение генерала Сотье был направлен отряд из французских войск в составе 19-го пехотного полка, 21-го драгунского полка и одной 75-мм батареи, но что этот отряд предположено было использовать лишь в случае полной неудачи русского карательного отряда и только по письменной мотивированной просьбе генерала Занкевича, которую он обязан был предъявить старшему военному начальнику.

Официального описания событий, происшедших в дальнейшем, во французских архивах найти не удалось. Взамен такового приводится выдержка из протокола заседания отрядного съезда, имевшего место 2 октября 17-го года. На этом съезде председатель собрания (прапорщик 5-го особого полка Джинория) сообщил, что дня три-четыре тому назад отрядный комитет командировал своих представителей в Россию, и при этом огласил наказ, который был им дан и который рисует достаточно ясно положение:

Оторванность от родной почвы и живых источников Великой Русской Революции создали в отряде исключительно нервное настроение, взаимное недоверие и полную идейную неустойчивость.

Отсутствие боевой работы в течении многих месяцев повело к полной деморализации как солдат, так и офицеров, и препятствовало возникновению тех условий, при которых единственно может создаться и окрепнуть новая революционная дисциплина взамен разрушенной старой.