Русские путешественники. Великие открытия

Фёдор Толстой развлекал экипаж корабля своей обезьяной, которая стала совсем ручной и научилась делать разные глупости: тасовала карты, курила трубку, разливала вино в бокалы. Однажды Толстой с обезьяной заглянул в каюту капитана. Крузенштерна в ней не было, и графу на ум пришла очередная глупая шутка. Он закрыл обезьяну в каюте, а сам ушёл. Через некоторое время вернувшийся Крузенштерн обнаружил, что обезьяна поливает чернилами судовой журнал. Все записи от начала путешествия нужно было переписывать начисто! Крузенштерн очень рассердился на Толстого и пригрозил, что высадит его на берегу Камчатки.

7 июля корабли достигли Гавайских островов. К удивлению Крузенштерна, местные жители немного говорили по-английски. Оказалось, на острове живёт английский миссионер. Сами гавайцы оказались более требовательны к торговле. Их не устраивали простые топоры, за поросёнка они хотели получить сукно или одежду. Но на кораблях не было запасов сукна. А свою одежду при всём желании моряки отдать не могли.

В итоге удалось выменять только тощего поросёнка, несколько кокосовых орехов и связку бананов. Этого едва хватило на ужин.

Расстроенный, Крузенштерн устроил совещание с Лисянским. На Гавайских островах корабли должны были разделиться более чем на год, чтобы успеть выполнить все задачи, возложенные на экспедицию. «Надежда» поплывёт к берегам Камчатки, после этого отвезёт русского посла в Японию, а затем подробно исследует побережье острова Сахалин. «Неве» за это время предстояло посетить русские поселения на Аляске, передать им товары и загрузить трюмы пушниной. Встретиться договорились в сентябре следующего года в Китае, в порту Макао, где планировалось пушнину продать.

Утром следующего дня «Надежда» взяла курс на северо-запад, а «Нева» – на северо-восток. 14 июля «Надежда» бросила якорь в порту Петропавловска, который в то время представлял собой небольшую деревушку с населением около двухсот человек. Две недели команда разгружала корабль и передавала продовольствие жителям Петропавловска. Параллельно занимались ремонтом – меняли снасти и зашивали сильно потрёпанные паруса. Моряки очень радовались родной русской речи вокруг. Камчатский губернатор щедро помог с провизией. На борт даже загрузили живых быков.

Несколько человек из экспедиции осталось в Петропавловске. Француз Карби устроился лакеем к камчатскому губернатору. Дворяне, сопровождавшие посла Резанова, решили возвратиться в Петербург сухим путем, через Сибирь, так им надоела морская качка. Граф Толстой очень просил позволить ему продолжить путешествие, но Крузенштерн всё равно ссадил графа-хулигана на берег. Как выяснилось позже, Толстой самостоятельно посетил Аляску и Алеутские острова и вернулся в Петербург только через несколько лет.

6 сентября 1804 года «Надежда» отправилась к берегам Японии. Погода стояла ужасная, бушевал шторм. В течение двух недель ни разу не выглянуло солнце. К тому же приходилось плыть по очень неточной китайской карте. Дело в том, что прибрежные воды Японии в те времена были ещё совершенно неизвестны европейцам. А голландцы, единственные из европейцев, сумевшие добиться разрешения на торговлю с японцами, свои карты тщательно оберегали.

Местные рыбаки на лодках, едва увидев шлюп, бросались грести к берегу – под страхом смертной казни им было запрещено общаться с иностранцами. Несмотря на погодные условия, Крузенштерну удалось изучить побережье нескольких японских островов и точно нанести их на карту. Наконец 7 октября «Надежда» бросила якорь в порту города Нагасаки.

На следующее утро на борт поднялась японская делегация. Переговоры шли на голландском языке. Японцы подробно расспрашивали Крузенштерна о путешествии, сидя с важным видом прямо на полу. Узнав, что Резанов – посол, японцы слегка поклонились ему, не вставая. При этом они требовали, чтобы Крузенштерн тоже постоянно кланялся во время разговора, но он отказался это делать. Через час японцы удалились, ответив, что вопрос поездки Резанова в столицу может решить только император. Крузенштерну, команде и даже японцам, привезённым из России, запретили выходить на берег и общаться с экипажами других судов. Также они не могли вести торговлю с местными купцами, поскольку торгового договора между Японией и Россией ещё не было. Правда, губернатор города Нагасаки прислал для команды провизию и воду. Лишь через полтора месяца им разрешили сходить на берег, но только в пустынном месте, чтобы немного отдохнуть и размять ноги. Резанову позволили поселиться на берегу. Переезд посла японцы окружили почестями. Ему выделили роскошную яхту, на которой был поднят российский флаг. Яхту сопровождало множество лодок с музыкантами. Но как только Резанов со свитой въехал в предназначенный ему дом, его заперли. Дом, окружённый со всех сторон забором, оказался фактически тюрьмой.