Русские реализмы. Литература и живопись, 1840–1890

Признавая присущее реализму напряжение между указующим следом действительности и ее необходимым обрамлением, картина Репина, в значительной степени подобно роману Толстого «Война и мир», открывает, что реализм часто является историографическим проектом. Пожалуй, нигде не проявляется эта увлеченность историографией так, как в картине Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Находясь летом 1878 года в кругу художников в Абрамцево, Репин впервые услышал забавный анекдот из истории XVII века – о том, как казаки ответили на требование султана о покорности довольно пошлым письмом, – это и станет его темой. Затем он потратил более десяти лет работы, планируя композицию. По общему мнению, изучение реалий было исчерпывающим. Художник отправился в несколько ознакомительных поездок в Украину, где он делал зарисовки артефактов, хранящихся в частных и региональных коллекциях, и завершил портреты местных жителей, чтобы запечатлеть «тип» запорожца. В 1887 году, который, возможно, стал поворотным моментом в творческой истории картины, Репин познакомился с археологом, профессором истории и специалистом по Украине Дмитрием Яворницким[196]. Яворницкий снабдит Репина историческими сведениями для картины (и даже некоторым реквизитом из личной коллекции) и будет щедро вознагражден главной ролью: ухмыляющийся усатый писарь в самом центре холста списан с самого историка. Таким образом, в определенном смысле «Запорожцев» можно считать метаисторической картиной – картиной об историческом эпизоде, главным героем которой является историк, изучавший этот самый эпизод.

Вероятно, из благодарности Репин предоставляет девять иллюстраций для двухтомного издания Яворницкого «Запорожье в остатках старины и преданиях народа» (1888) [Яворницкий 1888][197]. Сравнение этих иллюстраций с «Запорожцами» оказывается особенно познавательным. Возьмем, к примеру, репинский подход к изображению оружия (рис. 48). В исторической иллюстрации Репин рисует саблю, кинжал и ружье выстроенными вертикально и подвешенными в пустом пространстве. Большое внимание уделяется деталям их декоративных элементов, а аккуратная подпись – «Ружье, кинжал и сабля» – завершает смысловое обещание их изображения (что забавно, в подписи оружие перечислено в обратном порядке, вероятно, из-за того что в процессе верстки гравюра переворачивается). На картине Репина это оружие распределено довольно бессистемно: выступая из кушаков и поблескивая, оно определенно придает картине местный колорит, но по большей части его трудно идентифицировать или даже вовсе обнаружить. Скорее, кажется, что Репин использует линейную форму различных видов оружия, чтобы поддержать свое построение пространства. Хороший тому пример – сабля и ружье лысого казака на переднем плане. Зажатая под мышкой, сабля запорожца прорезает картину острой диагональю, а ружье, прислоненное к бочке, лежит параллельно картинной плоскости. Образуя грубый крест, сабля и ружье эффективно создают глубину, отодвигая пространство от поверхности бочки (отмеченной подписью Репина как художественный барьер) в саму иллюзию. В то время как иллюстрация Репина придает форму и разглаживает содержание истории, в его картине достаточно места для крепких тел (и духа) казаков.

Это живописное преображение исторической информации становится чем-то вроде лейтмотива в подготовительной работе Репина для «Запорожцев». На одном из многочисленных эскизов для картины три замысловато оформленных куска ткани парят вертикально на плоскости, параллельной плоскости бумаги (рис. 49). В стремлении подчеркнуть декоративность ткани художник отказывается от надежного измерения или обозначения и вместо этого создает почти чисто графический эксперимент или, наоборот, изображает лишенный контекста исторический артефакт. В нижней левой четверти этюда еще один фрагмент ткани представлен кушаком, который изучает Репин другим способом. Один конец завязан поверх другого, образуя «карман», в который заправлены два кинжала. Стимулируя пространственное воображение зрителя складками и тенями, рисунок вызывает из плоского листа бумаги убедительное человеческое тело. Создание пространства, в котором может быть размещено это тело, воплощает в рисунке репинское обещание реалистического представления о том, что инертная и пустая, на первый взгляд, поверхность на самом деле может создать иллюзию мира, имеющего глубину и измерение. Картина Репина создает пространство для тел персонажей, пространство, в котором могут разворачиваться целые миры, и таким образом дает место и динамичному взаимодействию между предметом изображения и зрителем.

Рис. 48. И. Е. Репин. «Ружье, кинжал и сабля», иллюстрация к книге Д. И. Яворницкого «Запорожье в остатках старины и преданиях народа» (Санкт-Петербург, издание Л. Ф. Пантелеева, 1888, Ч. II, Рис. 7). Воспроизводится по фотографии Нью-Йоркской публичной библиотеки, Нью-Йорк