Русские сказки, богатырские, народные

Я вручил ему спящему при письме перстень, потому что переселение Милосветы в этот перстень должно было произойти при разговоре ее с Баламиром и при воззрении её на этот перстень. Прежде их свидания предупредил я Милосвету, что в тот день увидит она короля гуннского, будущего своего супруга, и узнает его по родинке на лице, похожей на звезду, и по перстню, который я ей тогда показал. Я учинил ей подробное наставление, как ей следует поступить с Баламиром, если тот ей приглянется. По описаниям моим о добродетелях короля гуннского и по наружной его красоте Милосвета не могла остаться к нему равнодушной: она влюбилась в него без оглядки и поступила по моему предписанию, побудившему его следовать к разрушению моего опрометчиво наложенного колдовства, а потому и сама подверглась заклинаниям, учиненным мною при утрате моей волшебной власти.

– Но я не скажу, чему она подверглась, – продолжал король волшебников с улыбкою. – Да, я не скажу, пока доведу повестью моею Баламира до этого места.

Все начали догадываться, что это значит; волшебница, ее дочери и Гипомен усмехались. Доброслав взглянул на Любостану, которая готова была плакать, а дети их устремили глаза на короля волшебников; Баламир же схватил с руки своей перстень и прижал к устам своим. Он хотел объясниться и несколько раз начинал говорить, но король волшебников не позволил ему, продолжая.

– Итак, вы, Баламир, пошли в пустыню на восток, – сказал он.

– Я знаю это, – говорил Баламир, – но…

– Я шел вслед за вами и ободрял вас в нетерпении; вспомните невидимый голос, который вы слышали близ пещеры, это я кричал к вам.

– Изрядно, – сказал Баламир, – но прошу вас…

– Я посоветовал взять вам медную стрелу. Словом сказать…

– Словом сказать, ваше величество, высокомощный король волшебников…

– Да, – продолжал сей, перебивая, – вы дошли до Зелиана и далее, а я с разрушением моего очарования и по соединении всех здесь присутствующих получил прощение от богов и вернул себе звание короля волшебников.

– Выведите меня из не, – подхватил Баламир.

– Я в состоянии уже сделать вас счастливым.

– Ах, я не могу быть им, – вскричал король гуннский, – пока не увижу возлюбленной моей царицы дулебской! Я понял из ваших слов, что она заключена в этом перстне; но поскольку теперь еще день, то находится она в Дулебах и я должен взирать лишь на это заточение её; я умру от нетерпения и неизвестности, могу ли я ее увидеть? Ах, великомощный король, сжальтесь над несчастным влюблённым!

Он не мог больше выговорить и обнял колена его.

– Подайте мне этот перстень, – сказал волшебник. – Должен обрадовать вас, обрадовать и всех присутствующих здесь и подать Доброславу средство воздать по воле богов за ваши одолжения.

С этими словами он взял у Баламира перстень и прикосновением к нему своего волшебного жезла превратил его в густой дым. Все были исполнены ожидания и не смели почти дышать, пока дым не исчез, а на месте его все увидели прекрасную девицу в царском одеянии. Баламир прежде всех бросился к ногам ее и произносил восклицания, в коих ничего нельзя было разобрать, кроме имени Милосветы.

Восторг его был пресечен королем волшебников, который, подойдя к девушке, дал ей знать о себе, что он – тот самый пустынник, ее воспитавший и возведший на царство дулебское. Потом он ей вкратце рассказал всю касающуюся её повесть и вручил её родителям. Тогда всеобщая радость возобновилась: Доброслав и его супруга заключили девушку в свои объятия; невозможно описать состояния, в каком находилась Милосвета, узнав своих родителей, чего она давно желала, увидев своих братьев, их супруг, своего дядю и тетку. Все они обнимали её и все плакали от радости.

По прошествии этого восторга король волшебников в длинном слове рассказал Доброславу о важности заслуг короля гуннов; он распространялся в описании его добродетелей, могущества подвластного ему народа и нелицемерной любви его к Милосвете и закончил требованием его дочери ему в супруги. Доброслав и Любостана, разумея, что этот брак устрояется не иначе, как по воле богов, и примечая чувствования своей дочери, не противились тому: они сложили руки Баламира и Милосветы в знак их обручения. Брак их решено было торжественно отпраздновать в Уннигарде, где рассчитывали быть назавтра, ибо хотя от хижины Доброслава до столицы Баламира было чуть более двух тысяч верст расстояния, но волшебники умеют учреждать весьма быстрые почты, чудно сокращающие время переездов. Почему Баламир без внутреннего ропота согласился на эту небольшую отсрочку. «Почему бы не подождать до завтра, – думал он, – я и больше этого ожидал, и притом безо всякой надежды».

– Завтра, – говорил он, целуя прелестные руки у возлюбленной своей Милосветы, – я стану счастливейшим из смертных.

– Завтрашним днём, – отвечала Милосвета, – я навеки соединюсь с моим возлюбленным.