Русские - собиратели славян

Почему этот случай простой? Да потому, что выделять информему из информации в этом случае научился как раз ещё докембрийский аналитический аппарат в нашем организме. Даже без участия сознания. «Размножаться? — переспрашивает девичий докембрий. — Это МНЕ размножаться! — кричит он, ощущая в себе ответственность за весь дальнейший организм, в том числе за ту часть, что могла утерять стойкость за лихие 90-е, укрепление вертикали и модернизацию. Включая самые последние минуты, когда руки потенциального отца всё-таки дотягиваются до тех мест, откуда выносится сладкая цунами и пытается захлестнуть остатки целомудренной крепости. — Это мне потом кормить дитя! А ты? Где будешь ты тогда?»

И девушкин мозг начинает анализировать: а если залетим? а если он бросит? а посмотреть на его одёжку, так он если и не бросит, то не прокормит нас с маленьким… а ещё он всего лишь слесарь… никаких перспектив…

И девичьи руки уже решительно отдирают руки юноши…

А в основе — правильно понятая информема.

Анализ мог быть неверным — мало ли слесарей стало генеральными директорами или академиками. Особенно, когда какая-нибудь девица в юности не отдалась только на том основании, что он, дескать, неперспективный отец.

Но информема была вычленена правильно.

Попробуем это сделать и мы.

Вот и начнём с анализа той информации, что передана нам в легенде о призвании варягов.

Вопрос первый: какие информемы пытается довести до нас автор?

Вот они:

1. Некто варяги брали дань со славян, чуди, мери и кривичей, то есть с местных племён.

2. Варяги приходили из-за моря.

3. Славяне, чудь, меря и кривичи отказались платить дань варягам.

4. Они же изгнали варягов за море — то есть не оставили их на своей земле.

5. Затем случился межэтнический конфликт. Причём дошёл он до уровня рода — то есть воевали не только племя на племя. По сути — гражданская война, как ни условен этот термин для эпохи родовых сообществ.

6. Для разрешения конфликта его участники решили избавиться от собственного суверенитета и пойти под власть… варягов же! Не боясь законных репрессий за прошлое восстание.

7. Варяги — это народ такой же, как шведы, норвежцы, датчане и готы.

8. Этот вид варягов звал себя русью.

9. Этот народ руси полностью подчинялся трём братьям.

10. Этот народ полностью переселился на север Восточной Европы.

11. Этот народ «перекомпоновал» этническую принадлежность новгородских славян, сделав их варягами.

Правда, нелепо получается? Как только разберёшь текст на информемы — сразу видишь, что история образования государства Русь базируется на легенде нелогичной и неправдоподобной.

А что же могло быть на самом деле?

Уберём из текста явные нелепости.

1. Народа варягов не было. История его не знает, и археология его не показывает. Поскольку же само слово «варяг» — vœringi — идёт от várar — «обет» (а в исходнике древнегерманском будет veer— «договор», war, wœra — «правда, доверие, договор, союз, обет»), то это попросту люди, давшие клятву быть верным. В применении к воинам это означает — «наёмники». Соответственно, если поменять в тексте летописи «варягов» на «наёмников», будет понятнее, о ком идёт речь.

2. Народ руси не известен по объективным данным. Мы можем экстраполировать его из древнерусских дружинников — так называемый «древнерусский дружинный стиль» складывается из смешивания скандинавских по происхождению элементов со степными. Но для времени данного в отрывке события это непринципиально — и русь надо тоже вычёркивать вслед за варягами.

3. Имена братьев-вождей русов тоже придётся вычеркнуть. Включая, возможно, и легендарного Рюрика. Ибо если уж считать sinn hús и trú vári не именами, а калькой с эпической фразы, то и hróðr rekkr необходимо вернуть туда же — в сагу. Конечно, само имя Хрёрека-Рюрика нам из других источников известно, но вполне возможно, что к данному случаю оно отношения не имеет.

4. Точно так же ликвидируем информемы 8 и 9. Археология нам, конечно, показывает заметный скандинавский флёр на северо-западе России. Но следов перемещения целого скандинавского народа она не отмечает. Хотя вполне ясно видит сперва перемещение сюда из Южной Балтии кривичей, а затем — словен.

А вот, казалось бы, очевидную глупость с тем, что сначала выгоняют неких берущих дань, а затем их же приглашают править, передавая им свой суверенитет, необходимо оставить. Ибо из истории политики мы знаем кучу подобных примеров. Так происходит, когда без прежнего угнетателя становится хуже, чем с ним. Обычно по двум причинам. Либо появляется новый угнетатель — пострашнее первого. Либо нет никакого, и все увлечённо и с самозабвением режут друг друга. И тогда нужда пресечь эти безобразия диктует тягу хоть к какой-нибудь сильной, но относительно равномерной власти. Каковая тяга диктует и соответствующие коррективы к прежним взглядам на сущность угнетения и свободы.

Итак, после этих вычёркиваний глупостей и несоответствий мы данный текст можем перевести так: