Русские солдаты Квантунской армии

В декабре 1943 г. в Харбине, как и в других городах Маньчжоу-Ди-Го, проходили собрания русских эмигрантов, посвященные второй годовщине начала «Великой восточно-азиатской войны». По этому поводу новый начальник ЯВМ генерал-майор Акио Дои произнес речь, в которой обрисовал роль российской эмиграции в этой войне, закончив словами: «Идите вперед, идите смело, не оглядываясь назад. Это — путь единственный, который приведет к конечной победе, и она будут за нами!» Начальник же ГБРЭМ генерал-майор Л.Ф. Власьевский сказал: «Все на усиление боевой мощи, для победы Ниппон, для исполнения национальной миссии российской эмиграции, для светлого будущего Восточной Азии!»

При участии ГБРЭМ была выпущена также декларация но случаю очередной годовщины войны, которая должна была свидетельствовать о лояльности русской эмиграции японским и маньчжурским властям: «…Стоя на грани ныне решающейся ожесточенной войны, мы, население г. Харбина, на настоящем народном собрании постановили сплотить воедино все материальные и людские ресурсы, укрепить еще более нашу непоколебимую решимость, следуя примеру доблестных воинов на фронте, проливающих кровь в битвах на юге и севере, на западе и востоке. Преемствуя верность многих воинов, положивших свои жизни за родину, и имея в сердцах верноподданность героев-воинов, защищавших родину, мы клянемся довести до победного конца священную войну великого императорского Ниппона»^{172}.

Однако большинство эмигрантов проявляло пассивность в отношении политики, в годы войны произошли изменения в сознании и во взглядах у некоторой части представителей русской эмиграции в Китае.

Война во многом изменила сознание русских эмигрантов в Китае, в основном гражданских. Этому поспособствовали подпольные радиотрансляции, кинохроника военных событий, где русские эмигранты видели, как уничтожаются советские города. Советский Союз у многих стал ассоциироваться с Россией, на которую напал злейший враг^{173}.

Интересное выказывание русского эмигранта В. Жиганова приводит исследователь Балмасов: «Между большевиками 1918 г. и нынешними, по-моему, осталось столько же общего, сколько между красным бандитом Тряпицыным[7] и маршалом Жуковым». Русским эмигрантам импонировало также, что И.В. Сталин уничтожил в годы репрессий почти всех их противников по Гражданской войне, руководителей органов госбезопасности, таких как Г. Ягода, Н. Ежов.

Просоветские симпатии в годы войны все росли от одной победы советского оружия к другой. Также повлияло и то, что изменилась советская политика в области религии. Стали открываться храмы, было возрождено патриаршество, в армии ввели погоны, ордена и медали Суворова, Кутузова^{174}. Из воспоминаний русской эмигрантки Я.Л. Писарсвской: «Какая была пропаганда на радио! Как стали говорить о Дмитрии Донском, Александре Невском… Здорово действовали коммунисты: возрождали церкви, открывали монастыри, писали Бог с большой буквы…»^{175}

Но не будем забывать, что эти настроения были далеко не у всех, тем более не у представителей русской военной эмиграции, которая также следила за событиями на Восточном фронте Второй мировой войны и сочувствовала возникшему так называемому Русскому освободительному движению, во главе которого стоял генерал-лейтенант А.А. Власов.

Что касается войны на Тихом океане, то 26—27 декабря 1944 г. в Харбине прошел эмигрантский съезд, где присутствовали также и японские военные. Японские власти в Маньчжоу-Ди-Го заявили, что в связи с войной «вся личная и общественная жизнь эмигрантов должна быть подчинена борьбе за победу Японии. В случае поражения Квантунской армии наступит смерть эмиграции»^{176}.