Русские современники Возрождения

Сообщил оппозиционный летописный свод 80-х годов в отличие от великокняжеского летописания и о новгородских еретиках конца века, правда, в весьма лаконичной форме. В 1488 г., записал он, били «попов новугородских на торгу (па площади) кнутьем, прислал бо их из Новагорода к великому князю владыка Геннадий, что пьяни поругалися святым иконам…»^{114}Летописец явно не знал подоплеки всего этого дела и излагал ту версию, которая была объявлена перед «торговой казнью» (наказанием кнутом). Между тем новгородский владыка вовсе не считал наказанных новгородцев виновными только в кощунстве в пьяном виде. Он настаивал на том, что раскрыл большой еретический заговор, в котором участвует переехавший в Москву поп-еретик Алексей и другие; но в Москве не признали всех выдвинутых им обвинений, наказали кнутом только трех человек, присланных Геннадием, а одного даже избавили от наказания за недостатком улик. Московские власти, по словам возмущенного новгородского владыки, повели себя так, будто «Новъгород с Москвою не едино православие».

О борьбе с ересью еще не думал не только неофициальный летописец 80-х годов. С нею не пытался бороться и московский митрополит — Геронтий (1472–1489). Впоследствии, когда ересь уже была разгромлена, Иосиф Волоцкий объяснял такое бездействие, во-первых, тем, что Геронтий боялся «державного»

(«державный», стало быть, противодействовал борьбе с еретиками!), а во-вторых, тем, что Геронтий был «грубостью съдержим (охвачен, одержим)» — недостаточно образован^{115}.

Но если Геронтий не захотел и не смог противостоять еретической «буре», то нашлись другие, более бдительные и непреклонные ее противники.

Двух из них мы уже знаем — новгородского владыку Геннадия и игумена Волоцкого монастыря Иосифа Санина. По своему положению Геннадий был более важной фигурой, чем Иосиф Санин, — ведь он имел сан архиепископа и как и ростовский архиепископ занимал в церковной иерархии место, следующее непосредственно за митрополитом. Но Иосиф, по-видимому, первым заметил еретическую опасность, и еще в конце 70-х годов, будучи монахом Боровского монастыря, написал послание против еретиков, отрицавших иконное изображение Троицы. Сразу после смерти своего учителя Пафнутия Боровского Иосиф, избранный было игуменом Боровского монастыря, поссорился с Иваном III, перешел под покровительство его брата — удельного князя волоцкого Бориса и основал монастырь в Волоке Ламском — как раз в то время, когда Борис Волоцкий «отказался» от власти великого князя и признал вассальную зависимость от Казимира (накануне «стояния на Угре» 1480 г.). Тем самым глава Волоколамского монастыря обнаружил стремление обеспечить своей обители такое же независимое положение, какое обрел Кириллов Белозерский монастырь и начале века.

Позиция Геннадия в начале его деятельности была куда более лояльной к великокняжеской власти чем позиция Иосифа: в 1479 г. он как раз поддержал Ивана III в его столкновении с Геронтием, и, возможно, именно это помогло ему занять в 1485 г. новгородскую архиепископскую кафедру. Но, став новгородским владыкой, Геннадий довольно скоро оказался в оппозиции к великокняжеской власти — важнейшую роль здесь сыграл вопрос о ереси^{116}.

Борьбу с «еретическим нападением» Геннадий считал настоятельным, едва ли не важнейшим для себя делом. В одном из посланий он попытался определить список книг, которые «у еретиков все есть». В нем упоминались библейские книги, сочинения отцов церкви, церковно-полемическая литература, «Менандр» (отрывки из сочинений афинского драматурга IV в. до н. э.) и анонимная «Логика»^{117}. Смущало Геннадия то, что его сподвижники, очевидно, не располагали этими книгами, уступали еретикам в образованности и не могли вести с ними «речей о вере». Владыка собрал вокруг себя целый круг помощников. Среди них был его дьякон Герасим Поповка со своим братом Дмитрием Герасимовым — будущим дипломатом, получившим образование в Ливонии. По поручению Геннадия Герасим и другие приближенные владыки стали переписывать и рассылать по монастырям книги, которыми пользовались еретики. Беспокоило Геннадия и использование еретиками библейских книг. Значительная часть этих книг была переведена на древнерусский язык задолго до XV века, но в единый кодекс они сведены не были — задача составления такого кодекса встала перед новгородским владыкой именно в связи с борьбой против ереси и завершена была только к концу века. В создании «Геннадиевской Библии» принимал участие наряду с Герасимом Поповкой и еще один весьма необычный помощник Геннадия: «поп Вениамин, родом словянянин, а верою латынянин», «честный презвитер (священник)», он же «мних (монах) обители свята го Доминика» (как было указано на рукописях его трудов) — южный славянин (вероятно, хорват) и католический монах-доминикапец. Именно Вениамин перевел для «Геннадиевской Библии» с латинского те тексты священного писания, которых не оказалось в славянских переложениях с греческого.