Русские суеверия

От змей, появляющихся в полях и на лугах, могут зависеть благополучие скота, здоровье людей. В полдень гигантская змея регулярно «выдаивает» на пастбище корову. «Корову ету пососеть, значить – как подоить ей. И опять уползаить в свою нору! Потом ету гадюгу якобы убили с ружья. Хозяин убил ее, сразу было взято ружье. Так чо́хом молоко с етой гадюги!» (новг.) (в отличие от дворовой змеи, подобное существо однозначно вредоносно).

Змея, приползающая в поле во время сенокоса, исцеляет чахоточного: она трижды забирается внутрь больного и как бы «выносит» на себе болезнь (новг.).

Более традиционна вера в то, что попадание змеи внутрь человека вызывает заболевания. Причина недуга – змея, «проглоченная» на пашне 〈Высоцкий, 1911〉. Представления о «вползании болезни» в обличье змеи либо червя отражены в текстах XVI в. («Волоколамский патерик») 〈Успенский, 1982〉. Былички сходного содержания звучали в разных регионах России вплоть до недавнего времени.

«У нашего одного мужика желудок болел. Он пошел в лес и заснул. А проснулся – только хвост торчит, это змея заползла. Он и ходил все, но боялся. Жену его кто-то научил: надо поставить парного молока и змея вылезет. 〈…〉 Молоко-то змеи любят. Муж-то уснул, и змея-то и выползла. Змея выползла и молоко выпила и уползла. Он проснулся и почувствовал, что ничего не болит» (яросл.) (выманить змею можно также «на зеркало», на парное молоко или на малину).

Излагая (как общерусские) поверья о поселяющихся в человеке змеях, В. И. Даль видит их истоки в реальных происшествиях 〈Даль, 1880 (1)〉. По наблюдения врача Н. Ф. Высоцкого, ряд болезней, в основном желудочно-кишечных, народ приписывает «проникновению в тело различных мелких животных, преимущественно земноводных и насекомых». Убедить больного в том, что причина его недуга – отнюдь не «вселение гадов», нередко «решительно невозможно». «Ко мне много раз приходила одна крестьянка, уверявшая, что она „проглотила змею во время сна на пашне“, змея „ворочалась в брюхе и сосала под сердцем“. При исследовании у больной оказался хронический катар желудка… Все мои уверения, что змея тут ни при чем… оказались совершенно бесполезными. 〈…〉 Наконец однажды больная решительно объявила мне, что ей „жизнь не в жизнь, хоть руки на себя наложить“, и со слезами и земными поклонами молила „взрезать брюхо и вытащить змею“». Дабы успокоить женщину, «находившуюся в крайней степени отчаяния», врач инсценировал извлечение гадюки, после чего все болезненные ощущения прекратились. Однако через неделю крестьянка явилась с прежними жалобами и умоляла достать из нее змеенышей, которых оставила большая змея 〈Высоцкий, 1911〉.

Исследовавший (вслед за В. М. Бехтеревым) проблему «одержимости гадами» В. П. Осипов утверждает: «Состояния одержимости существовали и существуют у всех народов и, будучи тождественными как болезненные состояния, отличаются между собой лишь внешним образом, в зависимости от содержания суеверий и поверий, господствующих у различных народов. Так, встречаясь у себя, в России, с кликушами, бесноватыми, одержимыми гадами, мы не встречаемся с одержимостью лисицами, что составляет особенность одержимости восточноазиатских народов…» 〈Осипов, 1905〉.

«Одержимость гадами» не исчерпывает многозначных представлений о змее, губительнице и целительнице.

Змея – одно из «посмертных обличий» человека или конкретно-вещественное воплощение его души (жизненной силы). Ср. повествование о короле Гуинтраме, изо рта которого выползает во время сна «душа-змея» 〈Потебня, 1865; Клингер, 1911; Вундт, 1913〉.

Змея традиционно играла важную роль в народной медицине. Способность лечить жители некоторых губерний России приписывали ужу (саратов.). В XIX в. (и ранее) верили в целительные, охранительные свойства змеиных, ужовых шкурок, головок и пр. «Крестьяне, в предостережение от лихорадок, носят на шее змеиную или ужовую шкурку или ожерелье из змеиных головок; для защиты от чар и недугов привязывают к шейному кресту голову убитой змеи, а в привесках (ладанках) между прочим зашивают и лоскуток змеиной кожи: кто носит такую привеску, того все будут любить и делать ему всякого добра» 〈Афанасьев, 1994〉. От лихорадки навешивали на шею змеиную голову вместе с крестом (нижегор., томск., приаргун. и др.); мылись скаченной с живой змеи водой (олон.).

Верили, что если яд змеи или жало положить в подошву сапога, то никакая сила не поборет такого человека (перм.). Если змею высушить и носить, всякий будет любить (новг.).

В то же время кожу змеи, сброшенную весной во время линьки, использовали для вредоносного колдовства 〈Антонович, 1877〉.