Русские святые. Декабрь—Февраль

Живя в пустынной Монзеской обители, прп. Ферапонт каждый день с благословения духовного отца удалялся для молитвы в болотные дебри и лесные чащи. Случилось раз, что один из братии, инок Кирилл, возроптал на святого за то, что он не бывает в монастырской ограде. В следующую ночь во сне Кирилл увидел множество бесов в виде черных эфиопов, похвалявших его за ропот на преподобного. «Изгоните его отсюда, — говорили бесы о святом старце, — потому что ленив он и нерадив о монастырской работе. Вы даром его кормите. Вам он представляется святым, а на самом деле, уходя в лесную чащу, только спит там». С ужасом пробудился Кирилл и побежал из келлии к старцу Адриану. Он исповедал ему свой грех ропота на преподобного и рассказал видение. Преподобный Адриан знаменал честным крестом перепуганного инока. Когда, опять уснув, Кирилл снова увидел бесов, он начал мысленно молиться преподобному Ферапонту и просил у него прощения за свой ропот. Внезапно у его одра предстал с жезлом преподобный и бесы исчезли, как дым.

В другой раз был наказан за насмешку над преподобным монастырский служитель Петр. «Ты стар годами, а ходишь так плавно, — сказал Петр преподобному Ферапонту при встрече. — Мантия твоя не движется, и ногами своими ты как будто скользишь». Преподобный ничего не сказал насмешнику. Но в тот же день Петр почувствовал страшную боль головы и шеи, лицо же его повернулось назад. Он пошел к прп. Адриану, а тот послал его к прп. Ферапонту просить прощения. Петр упал к ногам угодника, каялся в своих грехах и молил об исцелении. Святой Ферапонт поднял его, осязал руками его больную голову и шею, повернул лицо назад, и Петр исцелился. А подвижник наставлял его не осуждать ближнего. Оба эти чуда остались в тайне при жизни преподобного: рассказывать о них он запретил.

Раз подвижник молился на своем обычном месте, в лесной чаще за рекой Монзой. Место это называлось Медвежий овраг. Женщина Пелагия, собиравшая грибы, увидела преподобного с другой стороны оврага: он сидел на колоде, тело его обливалось кровью от укусов комаров и мошек, целым столбом вились над подвижником оводы. Движимая любопытством, Пелагия перешла овраг, разделявший ее от преподобного, и хотела подойти к подвижнику, чтобы пожалеть его и поплакать над добровольным мучеником, но тотчас ослепла. «Старче Божий, — возопила она, — прости меня грешную». В тот же миг она прозрела и очутилась на другой стороне оврага. После того она могла рассказать о чуде только прп. Адриану и никому другому, возбраняемая неведомой силой.

В уединенной молитве и изнурении своего тела преподобный Ферапонт проводил свои дни, но по ночам он предавался подвигам. Ночи проводил он без сна: усердно молился, переписывал Божественные книги или читал жития святых. Особенную веру он питал к святителю Николаю и много раз перечитывал житие и чудеса чудотворца.

Святой угодник не только был образом подвижничества для братии, но и защитником их от притеснителей. В то время нередко случалось, что служилые люди, дворяне, обижали простой крестьянский люд и те монастыри, которые были незначительны. И Благовещенский монастырь подвергался притеснению боярского сына Алексея Нелидова, земли которого были смежны с монастырскими угодьями. Нелидов объявил, что все угодья монастыря принадлежат ему, и начал притеснять Адриана, братию и монастырских слуг: строителя оскорблял, бил иноков, живших на починках, не пускал их рубить лес и ловить рыбу, монастырских слуг поносил и грабил. Нелидов и своих родственников научил теснить монастырь. Он учинил такое гонение и притеснение обители, как будто желал разорить святое место. В это тяжелое время прп. Ферапонт утешал и подкреплял братию, заповедал им кротко терпеть все озлобления от людей, признавая виновником их диавола, и угрожал гонителям наказанием от Бога в этой и в будущей жизни.

Один инок монастыря старец Иов соблазнился мыслью освободить обитель от гонений Нелидова, подчинив его другому, сильному монастырю. Не посоветовавшись ни со строителем его преподобный Адрианом, ни с братией, Иов отправился в Павлов Обнорский монастырь и предложил игумену Иоилю владеть Благовещенским монастырем и его вотчинами с тем, чтобы не давать обитель в обиду соседним и окрестным дворянам. Игумен Иоиль охотно согласился и писал старцу Адриану, именуя Благовещенскую обитель вотчиной Павлова монастыря, а самого старца называл причетником своей церкви. Адриан опечалился, но преподобный Ферапонт утешал его и братию, говоря: «Место это не будет в подчинении другому монастырю или в подданстве другой области». А старцу Иову подвижник предсказал, что Благовещенский монастырь не будет местом его упокоения.