Русские цари

Желание Елизаветы лично осуществлять императорское правление было слабо выражено. Она интересовалась делами правительства лишь отчасти. При этом ей доставало и ума, и фантазии. Но систематическую работу она воспринимала как бремя; чувство долга в отношении выполнения неотложных политических дел было ей в значительной степени чуждо. Вместо этого дочь Петра I, которую современники считали замечательной красавицей, предавалась развлечениям. Вынужденная довольствоваться малым при прежних правителях, став императрицей, она проявила чрезмерную потребность в роскоши. Ее гардероб состоял из 15 000 платьев с соответствующими аксессуарами, что свидетельствует о щегольстве и выраженных эстетических склонностях. Елизавета очень любила дворцовые праздники, представления, музыку; к ее главным страстям относилась и охота.

Если и был политический вопрос, на котором сосредоточивались ее мысли и действия, то это был порядок престолонаследия, которым она энергично занялась уже в самом начале своего правления. Поскольку императрица желала официально оставаться незамужней, а долговременную стабилизацию обстановки мог обещать лишь наследник мужского пола, то она велела весной 1742 г. доставить из Киля в Петербург своего племянника, герцога Карла Петера Ульриха Голштейн-Готторпского, бывшего по отцовской линии правнуком шведского короля Карла XII, и объявила его наследником. Такое решение обещало также выгоды с точки зрения династической связи со Швецией, которая могла примириться с потерей прибалтийских провинций в большой Северной войне. После того как Российской империи удалось в 1742 г. отвести военную опасность на севере Европы, Елизавета в середине 1743 г. добилась избрания шведским королем Адольфа Фридриха Голштейн-Гоггорпского, дяди назначенного ею наследника. Заключение мирного договора в Або в августе 1743 г., согласно которому Швеция должна была понести территориальные потери в Финляндии, доказало, что императрица выдержала свое первое внешнеполитическое испытание и, по крайней мере, на время стабилизировала господствующее положение России по отношению к стремившимся к реваншу соседям. Швеция вынуждена была полностью отказаться от планов возведения Карла Петера на шведский престол.

Елизавета по совету Фридриха II выбрала в супруги для своего племянника дочь мелкого немецкого князька Софию Фредерику. Августу Анхальт-Цербстскую. Оба перешли в православие и получили новые имена — Петр и Екатерина. После этого в 1745 г. состоялось бракосочетание (см. главы «Петр III» и «Екатерина II»).

В 1754 г. Екатерина родила сына, будущего императора Павла. Ввиду очевидных слабостей Петра Елизавета постоянно лелеяла мысль о том, чтобы лишить своего племянника права на престолонаследие и вместо него сделать наследником империи Павла. Однако императрица не могла добиться изменения порядка престолонаследия. Различные проекты, возникавшие в окружении амбициозной великой княгини Екатерины и предусматривавшие ее регентство над малолетним сыном Павлом, остались нереализованными. Соблюдение петровского порядка престолонаследия, как показали события через несколько месяцев после смерти Елизаветы, стало при чиной для еще одного государственного переворота.

Обстоятельствами смены монарха в 1741 г. объяснялось то, что императрица прилагала чрезвычайные усилия не толь ко к урегулированию престолонаследия, но и к политической легитимации своего нового положения. Три элемента соединились в искусной системе защиты ею своей власти: доказательство прав на престол, исключительно негативная оценка правления ее предшественников, как «режимов правления иностранцев», и претензия на то, чтобы вернуть Россию на путь, указанный Петром I. Право на русский пре стол, унаследованное ею от отца и определенное ее матерью в «тестаменте», а следовательно, незаконность прежних правительств, Елизавета использовала для обоснования необходимости путча. Намерение исправить отступления от старых добрых порядков и обычаев, а также старания обосновать политические действия обращением к историческому примеру первого русского императора, чрезвычайно укрепили ее моральный и политический авторитет и облегчили широким слоям населения адаптацию к петровской европеизации. Действенно поддерживаемые духовенством политические декларации нового режима, не оставлявшие камня на камне от предшествующих правительств, не могли, однако, скрыть того, что после государственного переворота 1741 г. фактически не произошло смены курса. Ни во внутренней, ни во внешней политике не было отхода от прежней линии.