Русские цари

Важные реформы осуществлялись и в сфере воспитания, прежде всего при просвещенном министре Головнине (1861–1866). Государство проявляло большую заботу о деревенском школьном образовании и при поддержке царя активно осуществляло его освобождение от духовного влияния. В 1864 г. согласно новому уставу были открыты для представителей остальных сословий гимназии, которые до тех пор теоретически оставались заповедником для дворянства.

18.6.1863 г. университеты получили новый устав, гарантировавший им дотоле неслыханную степень независимости. Правда, права студентов на самоорганизацию остались крайне ограниченными. Теперь начался расцвет русских университетов, которому не смогли сильно помешать даже репрессии восьмидесятых годов. Государство открыло девушкам и женщинам возможности для участия в системе образования, которых они до того времени не имели. В шестидесятые годы большое количество женщин получило гимназическое образование, а иногда они получали неофициальное разрешение на посещение университетов и даже Медицинской академии при военном министерстве. С начала семидесятых годов, когда закончился этот эксперимент по женскому образованию, в Санкт-Петербурге и некоторых других городах но частной инициативе возникли Высшие женские курсы. На них, как травило, преподавали университетские профессора, но они не могли дать такую квалификацию, как университеты. Женщины также были допущены к преподаванию в гимназиях. С 1872 г. существовал Медицинский институт для женщин, выпускницы которого после 1878 г. получили право самостоятельно вести врачебную практику, как уже до этого выпускницы Медицинской академии при военном министерстве. Правда, пыл реформ шестидесятых годов был здесь существенно умерен, якобы в интересах социальной стабилизации. Тем не менее русские женщины около 1900 г. достигли в профессиях, связанных с умственным трудом, значительно большего прогресса, чем в Германии или в других европейских государствах.

Реформаторский импульс не закончился после польского восстания (1863 г.) и даже после первого покушения на царя (1866 г.). Но верно и то, что многие выдающиеся личности, принимавшие участие в реформах, перешли в лагерь реакции. Консервативно-националистический публицист Михаил Никифорович Катков и человек, ставший воплощением реакции, впоследствии обер-прокурор Священного синода Константин Победоносцев, — вот только самые известные из них. Но даже после назначения Д. А. Толстого министром народного просвещения реформаторские тенденции преобладали. Толстой увеличил количество школ всех уровней, число студентов продолжало расти. Постоянно росло число школьников, студентов и профессоров из всех слоев населения. Но ненависть к нему вызвала ставка на классическую систему образования с латынью и греческим, в чем его, вопреки большинству членов Государственного совета, поддержал и царь. Общественность подозревала, что Толстой с помощью этой системы хотел выращивать послушных подданных. Так как после своего назначения министром народного просвещения он продолжал оставаться обер-прокурором Священного синода, то можно было бы предположить, что церковь теперь получит давно желанную возможность влиять на школьное образование. Но при Толстом влияние духовенства даже уменьшилось, так как в 1869 г. председателями смешанного общественно-государственного органа, осуществлявшего надзор за народными школами, по настоятельному желанию царя вместо представителей духовенства стали губернские предводители дворянства. После введения Закона о народных школах (1874 г.), которому дал путевку в жизнь Толстой, количество церковных школ начало заметно уменьшаться.

6.4.1865 г. появились «Временные правила цензуры». Основная идея была прогрессивной: в результате почти полной ликвидации предварительной цензуры государство отказалось от представления о том, что его задачей является руководство общественностью и ее воспитание. Александр никогда ясно не представлял себе, какой простор он должен предоставить для общественных дискуссий. Один из его цензоров писал: «Он требует сокращений, но одновременно не хочет препятствовать мысли». Царь и бюрократия через прессу искали контакта с обществом, но одновременно были обеспокоены возможными последствиями, причем, как правило, бюрократия пыталась пользоваться цензурой даже более жестко, чем сам царь. Александр описывал свою позицию таким образом: «Существуют определенные стремления, которые не совпадают со взглядами правительства. Их следует сдерживать, но я ни в коем случае не желаю репрессивных мер. Я очень хочу, чтобы важные вопросы изучались и обсуждались просвещенным образом». Реформаторы не могли добиться полного успеха в новых условиях. Они не могли помешать тому, чтобы министру внутренних дел было предоставлено право административным путем после неоднократных предупреждений приостанавливать выпуск газеты или журнала на срок до шести месяцев. Одновременно требовалось его согласие на основание газеты или назначение главного редактора.