Русские уроки истории

Япония приняла этот «пакет помощи» во второй половине XIX века и «в рассрочку» (демократизация, правда, стала актуальной только после поражения во Второй мировой войне), а Китай и Индия — во второй половине ХХ века. То же касается и Юго-Восточной Азии в целом. При этом Китай, Вьетнам, Северная Корея заимствовали не демократию, а коммунизм. Эти недавние по историческим меркам заимствования обусловлены не «любовью» или «завистью» к европейской цивилизации, а стремлением к суверенитету, желанием уравнять военные и геополитические шансы с «гегемонами», такими как США, СССР, «развитые» страны Европы. С точки зрения человеческого материала, культуры, традиций и привычек эти страны существенно не изменились. Они разительно отличаются от Западной Европы и США. По итогам ХХ века эти страны своей цели добились — они обрели военное, экономическое и политическое влияние, сомасштабное США, а Китай даже обладает реальным суверенитетом, что позволяет ему быть своеобразным экономическим партнёром-соперником США. Эти страны «последней волны» европеизации в наименьшей степени находятся под идеологическим контролем глобальной имперской политики США. Собственные цивилизационные претензии есть только у США, их главной колонии, Западной Европы, России и Китая. Однако у Китая для таких претензий есть собственные исторические основания, либеральная программа Запада исчерпана, а ойкуменическая православная — нет. Путь уклонения западноевропейских стран от ядра европейского проекта таков: варварство — национализм — колониализм — нацизм. Путь же России — это создание ойкумены континентального масштаба, превосходящего византийский.

Русское государство и его враги

Российское имперское государство, основанное Иваном III, окончательно оформилось в качестве современного европейского государства уже при Иване Грозном. Слияние Московии, Казанского, Астраханского и Сибирского ханств можно рассматривать как учреждение современной России, сочетающей православную и мусульманскую конфессии (а значит — и другие[17]) в единой ойкумене. Примерно с этого же времени Западом ведётся борьба на уничтожение нас как государства, как цивилизации. Мы осуществляем магистральный, основной проект европейской цивилизации — создаём подлинную континентальную империю. После СССР она стала ещё и народной. Попытками расчленения и колонизации русского пространства последние 300 лет управляют Британия и её преемник — США. Непосредственных исполнителей всегда хватало. У стран Запада мы всегда вызывали ненависть, выливавшуюся в агрессию. Нам всегда приходилось обороняться — от поляков, шведов, французов, англичан, немцев. И каждый народ-захватчик демонстрировал нам различные стороны варварства.

Мы, в отличие от Запада, не ставили целью завоевать Новый свет или мир вообще. Мы не уничтожали другие народы. Мы не колонизировали присоединённые территории, а делали их равноправной и полноценной частью страны. Такой стала европейская цивилизация в нашем восточно-римском, византийском изводе. Тысячелетняя ненависть Запада к Византии теперь обращена на нас. При этом мы отвечаем за куда большую и более богатую[18] часть континента.

Мы тысячу лет находимся в обороне, не в нападении. Континентальная оборона — наша государственная стратегия. При отсутствии естественных оборонительных рубежей (таких как горы и моря) защитить нас может только очень большое пространство. Поэтому русская метафизика, принцип существования русского государства и русской власти — это общее имперское государство, способ совместного исторического действия для всех народов России, основанный на развитии, заселении и освоении её территорий. Россия за время своего существования построила исторически реальный, а не утопический межэтнический и межконфессиональный мир. Возможным это стало не за счёт правовой и политической техники (тем более — городского типа), а прежде всего за счёт действительного цивилизационного лидерства русских, за счёт партнёрства народов в исторической деятельности. Поэтому мы не ограничиваем себя рамками национального государства образца никакого века, которые активно навязывают нам как «современные» механизмы демократии «для нас». Такой русский национализм заведомо разрушителен для нашего способа исторического существования. Своё варварство, междоусобицы, мы преодолели в период монгольского нашествия. Монголы «отучили» нас воевать племя на племя, считать предательство верхом политического искусства. А православие, его святые научили быть единым сверх-народом. Русские на деле усвоили апостольский принцип — отныне, с приходом Христа, нет больше «ни эллина, ни иудея».