Русские уроки истории

Наша демократия является не буржуазной элитократией, а реальным народовластием, основанным на культуре поднявшегося народа. Выборы неизбежно играют в нашей системе роль консолидирующего фактора вместо инструмента разобщения и дробления народа на политические меньшинства, борьба которых должна увлечь и нейтрализовать «молчаливое большинство», как это делается в системе всеобщей манипулируемой западной демократии. Такое разобщение необходимо элитам, чтобы народ не существовал как политическая персона и вновь стал обществом.

Партийная и советская демократия времён СССР как система выборов и продвижения кадров власти, включая выборы внутри партии, была классической демократией, понимаемой как действительная власть меньшинства над большинством с действительного и сознательного согласия большинства. И это всегда так, если власть понимать по существу: как первую и основную реальность социума — добровольное подчинение, противостоящее господству и насилию.

Сущность античной демократии

В истории Западной Европы демократия в полноте своей политической реализации, как основная форма организации власти, существовала по большому счёту только однажды — в дохристианский период европейской цивилизации, в древнегреческом городе-полисе и после — уже в государстве — в Римской республике. Эта демократия не что иное, как форма и способ организации социальной солидарности, сплочённости меньшинства — граждан, свободных людей — против большинства неграждан. То есть несвободных, зависимых людей, прежде всего рабов, в отношении которых осуществляется не власть, а господство, то есть практика насильственного подчинения. В этом дохристианском государстве понятие свободы было предельно конкретно: противоположность рабству не как злу, а как нормальному и необходимому состоянию части и, возможно, большинства людей в государстве. Воспоминание об этой свободе является мечтой всякой буржуазной элиты Нового и Новейшего времени, включая современность, учитывая, что капитализм, как политическая сверх-власть капитала, есть не что иное, как модернизированное рабовладение. Этой мечтой в той или иной завуалированной форме и торгуют по сей день так называемые политтехнологии всеобщей управляемой демократии.

Если количество свободных уменьшается, то в пределе остаётся один свободный — тиран. В Риме тиран-диктатор назначался в периоды политического кризиса и тяжёлой войны. Так что тирания — предельная форма демократии. Для несвободных неважно, кто их тиран — один человек или группа. Если же число свободных растёт, то всё кончается хаосом и властью худших, то есть «всех». Античная греко-римская демократия — базовая для европейской цивилизации — очень зависима от балансов и пропорций, а потому, как правило, является переходным, а не стабильным состоянием организации власти, что не раз показывала история европейской цивилизации. Демократия — не государство. Это более примитивная форма организации власти. Она в чистом виде представлена на пиратском корабле с его избираемым и свергаемым капитаном, в ватагах ушкуйников, вольных поселениях казаков — и там, и там чётко и продуманно регулируется доля в добыче. Демократия основана на жёстком цензе отделения «своих» — в общении которых практикуется собственно власть, то есть добровольное подчинение — от «чужих», которым адресованы насилие и господство. Социальный объём (численность участников такой системы) весьма ограничен: на корабле — сотнями человек, на «сухопутном корабле», полисепоселении — тысячами. Платон, проектируя государство, выступал категорически против этой системы.