Русские уроки истории

Противопоставить политике разрушения России мы можем только проектирование солидарного, справедливого социума, обеспечиваемого цивилизационным, континентальным — а это означает имперским, а не национальным — государством, наследующим историю как Российской империи, так и СССР. Альтернатив этой стратегии нет.

Самостояние

Нас не подчинили, потому что мы не подчинились. Соединённые Штаты Америки тоже отказались подчиняться Британии — платить не хотели. И мы не хотели платить монголам. Но не только платить. В отличие от США нас никто не формировал — ни предшественники, такие как Рим, ни другие империи. Мы формировали и цивилизовали себя сами, начав с принятия православной веры тысячу лет назад от собственного князя, а не от завоевателей. А князь не выбирал. Он уверовал. Рождение русского народа в акте крещения Руси является чудом. С него начинается наша история. Пятьсот лет понадобилось, чтобы создать своё государство, соразмерное такому народу. И ещё пятьсот — чтобы сделать его народным.

С этого пути — самостоятельного цивилизационного самоопределения — нам не свернуть. Альтернатива — потеря своей идентичности, историческая смерть. Хотим мы того или нет, но мы и дальше должны исключительно сами заниматься своим цивилизационным продвижением в истории, то есть идти собственным путём, путём самоопределения, жить своим умом и своими чувствами. Любая «помощь» со стороны окажется троянским конём. К своим целям и средствам их достижения нам приходить самим, не соблазняясь чужими рецептами, а на основе принятия, обдумывания и переживания уже сделанного и случившегося, продуманного, понятого и непонятого ранее, то есть рефлексивно и исторически. Понимания этого нам в нашей истории временами не хватает.

О единстве культуры

Из сказанного вытекает ответ на вопрос, нужна ли России модернизация.

От сторонников российской самобытности, концептуально замешанной на немецком романтизме[40] конца XVIII и начала XIX веков, можно часто услышать, что западное воздействие губительно для России, что нужно изолироваться от него, что в культурном отношении Россия может жить только как крепость. Это неверно. Страной — культурной крепостью по собственной воле в течение столетий была, например, Япония до вхождения в «европейский концерт» во второй половине XIX века. Во второй половине ХХ века (особенно после падения СССР) такой культурной крепостью вынужденно стала Куба. Сегодня такой крепостью является Северная Корея. И что этим странам дало положение крепости? После победы во Второй мировой войне мы жили за так называемым «железным занавесом», который опустил Запад. В результате мы не смогли — как народ — разобраться интеллектуально с западной пропагандой, стать умнее её. И она оказалась средством внешнего управления нами, властью над нами на два поколения.

Как ветви, выросшие из одного корня, мы частично культурно совместимы с Западом. То есть изобретённые им виды деятельности и создаваемые им вещи могут жить и у нас. Равно как и наоборот. Но не все. Переформатирование человеческого тела в машину нам не подходит. А вот некоторые «орудия» заимствуют у Запада и неевропейские цивилизации — финансовые технологии и рыночную эксплуатацию труда (то есть собственно капитализм), отсутствующие технологии и/ или их продукты.

Запад уверен, что в результате этих заимствований принимающие цивилизации «перерождаются» на западный манер. Однако в действительности это не так. В основе подобного представления лежат не факты, а догматическая убеждённость Запада в своём превосходстве, расистская позиция в отношении незападных народов — что тщательно и системно скрывается.

Характерно, что сторонники отказа от обмена и коммуникации, от торговли и войны (от которой отказаться не удастся, как бы ни хотелось, — а война это и обмен, и торговля, и коммуникация в предельном состоянии) не обсуждают вопрос, с какого момента, когда именно нужно «запереться». И что делать с уже заимствованными «вирусами» западной культуры: знаниями, нормами и образцами, — насколько надо вернуться назад? Это невозможно, как и «родиться обратно». Мышление, история не движутся вспять, они необратимы, каждый акт мышления перестраивает всё мышление, каждое историческое событие перестраивает всю историю. Осознав и поняв что-либо, мы уже не можем этого «забыть», стать прежними. Забвение, отказ от пройденного означают не возврат, а смерть, исчезновение.

Такая «славянофильская» (сегодня — «евразийская») точка зрения ошибочна уже хотя бы потому, что почти все продукты европейской цивилизации принципиально универсальны — как военное применение пороха (изобретённого в Китае). Можно, конечно, их не употреблять «из самобытности», но тогда нас (и любого другого) ждёт судьба зулусов в столкновении с ружьями. Так, может, надо ещё что-то воспринять «до комплекта» и только потом запереться? Кто будет это определять и как?