Русские уроки истории

Точная метафора этого исторического события предъявлена в фильме «The Wall». Свихнувшись под давлением реальности, герой крушит вокруг себя окружающий его материальный мир, бывший когда-то миром его жизнеустройства. А потом задумчиво составляет из обломков абстрактные фигуры и узоры. Это событие в культуре Запада ещё требует своей рефлексии, хотя его предпосылка уже была осмыслена в начале ХХ века — как смерть Бога у Ницше, закат Европы у Шпенглера, забвение бытия у Хайдеггера.

Постмодернизм есть также и смерть повседневности, которая не может обходиться без Бога, без метафизики, обеспечивающей существование не только человеку, но и его вещам. Вещи не могут существовать на метафизическом самообеспечении, они разрушаются, аннигилируют. Сначала отказ от метафизики приводит к вещному фетишизму, сознание обжирается вещами (что в экономике соответствует «товарному фетишизму» Маркса и современному сверхпотреблению), а потом к объявлению их чистой «кажимостью» и областью произвола индивидуального представления — да здравствуют «свобода» и «всеобщая демократия»! В то время как метафизически основательное мышление хорошо знает, что вещи есть, но они не таковы, какими кажутся-представляются нам, и есть они не сами по себе. Как говорится, если доктор поставил вам диагноз паранойя, это ещё не значит, что вас не преследуют.

Постмодернистская пропаганда отрицает любую метафизику, объявляя её тоталитаризмом, деспотией и диктатурой, авторитаризмом, насилием и нарушением прав человека и т. д., и т. п. А без метафизики не может быть и никакого проекта. Поэтому русские не должны ни в коем случае отдавать себе отчёт в исторической реальности своего существования, а значит, не должны иметь действительности своего государства. Как, впрочем, и любые рабы, раз уж русских собираются низвести до этого состояния. Если в отношении русских это отрицание России как таковой, то в отношении американцев или европейцев это маскировка и отрицание действительности их государств путём её сокрытия за ширмой всеобщей управляемой демократии.

«Крепость» как стратегия

Сегодня, как, впрочем, и весь XX век, мы находимся на положении осаждаемой крепости. Ничего не изменилось. Добить нас пока не удалось. Осаждённая крепость часто проигрывает — прежде всего из-за предательства внутри. Пережили мы и предательство. Ни осада, ни предательство не работают. Уж очень велика крепость — целый континент. В этом и состоит русская историческая стратегия обороны: если нет природных преград, позволяющих защищаться — как море у Британии и горы у Швейцарии, — географическим фактором обороны становятся континентальные размеры территории и её берега. Более того, Наша Крепость — это и наша инфраструктура, и наше сознание, не доверяющее постмодернистской пропаганде, наша культура, наша душа.

Такое положение наши противники хотели бы сделать стратегически проигрышным, особенно если принять во внимание включённость России, Украины и Беларуси в так называемую глобальную «систему хозяйства и разделения труда». При всём «богатстве выбора» нам в этой «системе» была предложена незавидная роль: обмен дешевого сырья на импорт дорогих промышленных товаров, лекарств и продовольствия — до момента распада нашей страны. А дальше должны начаться прямой грабёж и истребление населения.

При этом требование радикально снизить цену и увеличить доступность нашего сырьевого продукта должно было поступить (и сейчас уже поступило!) ещё до ожидаемого распада России. И это будет требование, продиктованное общеевропейской «справедливостью». Ведь если отказаться от реальности собственной истории — чего от нас, собственно, и добиваются, — то получится, что территорию, столь богатую полезными ископаемыми и столь большую, мы занимаем «случайно». Придётся освобождать — путём дробления Российской Федерации на компактные «государства» под внешним управлением.

Но можно очистить от нас территорию и путём «освободительной» войны — по иракской модели. В авангарде вторжения пойдут украинцы — ИГИЛ Россия уже уничтожила. За украинцами — поляки с прибалтами, грузины. Подтянутся оккупационные силы НАТО. Делу сильно поспособствует желательный бунт внутри самой «крепости». Навального всерьёз готовили к роли главного «бунтаря». Восставшие должны были пойти освобождать его из мест лишения свободы. Потенциально пригодными для активизации массового бунта противник считает два типа конфликтов: на национально-этнической почве и между богатыми и бедными. На украинской территории США довели антирусский национализм до уровня нацизма — отказа от любых моральных и правовых ограничений, стремления убивать русских за то, что они русские. Таким укронацистом может стать не только еврей, но и русский (перестающий, конечно, быть таковым, даже если всё ещё говорит по-русски).