Русские в британских университетах. Опыт интеллектуальной истории и культурного обмена

Учеба в Кембридже предполагала т. н. tripos – экзамен по нескольким предметам. Помимо изучения литературы, Набоков выбрал изучение зоологии и ихтиологии, посещая занятия профессора Стэнли Гардинера, который читал лекции о «жизни моря». Занятия зоологией помогли Набокову в изучении бабочек, – страсть, которая не покидала его на протяжении всей его жизни. На втором году обучения он опубликовал свою первую статью «О бабочках Крыма».

В Кембридже Набоков испытывал сильную тоску по России. На рыночной площади он купил Толковый словарь Даля в 4-х томах. «Я приобрел его за полкроны и читал его, по несколько страниц, ежевечерне, отмечая прелестные слова и выраженья… Страх забыть или засорить единственное, что успел я выцарапать, довольно, впрочем, сильными когтями, из России, стал прямо болезнью. Окруженный не то романтическими развалинами, не то донкихотскими нагромождениями томов (тут был и Мельников-Печерский, и старые русские журналы в мраморных переплетах), я мастерил и лакировал мертвые русские стихи, которые вырастали и отвердевали, как блестящие опухоли, вокруг какого-нибудь словесного образа… Но, Боже мой, как я работал над своими ямбами, как пестовал их пеоны – и как я радуюсь теперь, что так мало из своих кембриджских стихов напечатал»[63].

Что касается «романтических глупостей», то представление о них дает его «Университетская поэма», написанная гораздо позднее, в 1929 году, но отражающая опыт его жизни в Кембридже. В ней рассказывается о встречах с англичанкой Виолеттой, о романтической любовной истории, которая, впрочем, ни к чему серьезному не привела.

Шумит фонтан, цветет ограда.
Лаун-теннис – белая отрада —
Сменяет буйственный футбол:
В штанах фланелевых пошел
Весь мир играть. В те дни кончался
Последний курс – девятый вал,
И с Виолеттой я встречался
И Виолетту целовал.
Как в первый раз она метнулась
в моих объятьях, – ужаснулась,
мне руки в плечи уперев,
и как безумно и уныло
глаза глядели! Это было
не удивленье и не гнев,
не девичий испуг условный.
Но я не понял… Помню ровный,
остриженный по моде сад,
шесть белых мячиков и ряд
больших кустов рододендрона;
я помню, пламенный игрок,
площадку твердого газона в
чертах и с сеткой поперек.

«Университетская поэма» носит иронический характер. Гораздо серьезнее он относился к тем спортивным занятиям, которые в Кембридже считались почти что обязательными для молодых людей: к боксу, футболу и теннису. Он играл в футбол почти каждый день и был голкипером в футбольной команде колледжа, хотя, по его собственному признанию, играл он не очень удачно. Что касается тенниса, то здесь Набоков был более удачлив. Он много играл со своим братом Сергеем, который был первоначально послан в Оксфорд, но вскоре перебрался в Кембридж, но в другой колледж – Крайст. Он даже подрабатывал, давая уроки тенниса. Сохранились его фотографии с ракеткой после игры. Прелесть тенниса, которую Набоков называл «юности белой игра», он хорошо ощущал и великолепно описывал. Теннису Набоков посвятил замечательные описания, которые содержатся в его стихотворениях, воспоминаниях и в американском романе «Лолита». В «Университетской поэме» есть замечательные строчки:

Ах, признаюсь, люблю я, други,
На всем разбеге взмах упругий
Богини в платье до колен!
Подбросить мяч, назад согнуться,
Молниеносно развернуться,
И струнной плоскостью сплеча
Скользнуть по темени мяча,
И, ринувшись, ответ свистящий
Уничтожительно прервать,
На свете нет забавы слаще…
В раю мы будем в мяч играть.

Одним из любимых занятий в Кембридже у Набокова были поездки на лодке по реке Кем. Такие поездки с приятелями или подружками завершались кемпингом у деревни Гранчестер. Сохранились фотографии этих поездок.

Но спорт и романтические встречи с девушками, как русскими, так и англичанками, не вытесняли его занятия литературой и первые поэтические опыты. Он упорно изучал французский язык и переводил поэму «Кола Брюньон», печатался в русском журнале «Руль».