Русские в британских университетах. Опыт интеллектуальной истории и культурного обмена

Набоков успешно выдержал экзамены первого года и даже получил поощрительную премию в два фунта. Его занятия прерываются смертью отца. 28 марта 1922 года в берлинском кафе монархист-фанатик убивает из пистолета В. Д. Набокова. Это трагическое событие вызывает сочувствие у русских эмигрантов. На похоронах присутствовал цвет русской эмиграции – Бунин, Мережковский, Куприн.

Владимир Набоков возвращается в Кембридж для продолжения учебного курса. На втором году обучения он вместе с Михаилом Калашниковым поселяется в маленькой квартирке на улице Тринити Лейн № 2, где хозяйкой была сердобольная Алис Ньюмен. Здесь он продолжает свои литературные занятия и готовится к выпускным экзаменам, которые состоялись в мае 1922 года. Предметами на экзамене были русская литература и история, французская литература до 1495 года, французская литература и история 1688–1870 годов. Набоков успешно выдерживает эти экзамены и 17 июня получает почетный диплом второго класса и степень бакалавра по литературе. На фотографии он позирует в мантии и шапочке перед входом в Сенат – традиционном месте для инаугурации.

21 июня Набоков покидает Кембридж и едет в Берлин. С этого времени начинаются его странствия по Германии, Франции, Америке, пока он не поселяется в Швейцарии.

Но через 17 лет после получения кембриджского диплома Набоков возвращается в Кембридж. Здесь мало что изменилось. Он посещает своего тьютора м-ра Гаррисона. Он опять попадает в полутемную квартиру и спрашивает своего бывшего наставника, помнит ли он его. В это время он наступает на поднос с чайной посудой. И тогда Гаррисон ответил: «Да, конечно, я вас помню».

Кембридж завершает период духовного созревания начинающего писателя. С ним связано время поисков, литературных и поэтических проб. Вспоминая об этом времени, Набоков писал в «Других берегах»: «Что-то было такое в Кембридже… Не футбол, не крики газетчиков в сгущающейся темноте, не крепкий чай с розовыми и зелеными пирожными – словом, не преходящая мода, а тонкая сущность, которую теперь я определил бы как приволье времени и простор веков. На что ни посмотришь кругом, ничто не было стеснено или занавешено по отношению к стихии времени; напротив, всюду зияли отверстия в его сизую стихию… Из-за того, что в физическом пространстве это было не так, т. е. тело стесняли уклады и узкие арки, душа особенно живо воспринимала свободные дали времени и веков. У меня не было не малейшего интереса к истории Кембриджа или Англии, и я был уверен, что Кембридж никак не действует на мою душу; однако именно Кембридж снабжал меня и мое русское раздумье не только рамой, но и ритмом»[64].

Здесь Набоков высказывает замечательную мысль – о диспропорции пространственного и временного параметров Кембриджа. Пространственная малость, по его словам, позволяла заглянуть в глубину времени, причем как в прошлое, так и в будущее. Но, конечно, Кембридж более всего приоткрывает завесу в стихию прошлой истории.

Поэтому Кембридж помог Набокову увидеть правильную историческую перспективу во времени. Замкнутость пространства, его малость парадоксально способствовали ощущению времени. Пожалуй, ни одна из стран, в которых пришлось побывать Набокову, не дала ему того, что в этом смысле дал ему Кембридж.

Несмотря на то, что Набоков в Кембридже много времени уделял всем увлечениям юности – футболу, теннису, романтическим приключениям, здесь он начал активную литературную деятельность. За три года пребывания в Кембридже он написал и напечатал статью по этимологии, написал на английском языке две поэмы, большое число поэтических произведений, которые он печатал в русских периодических журналах под псевдонимом «Сирин», делал переводы из английской поэзии, написал первый рассказ на русском языке и первую драму в стихах. Именно в Кембридже Набоков распрощался со своей юностью и стал серьезным писателем. Как пишет Брайян Бойд в своей книге о жизни Набокова, «в Кембридже Набоков, распростившись со своей юностью, с любовными приключениями, направил всю свою энергию не для того, чтобы стать бакалавром Владимиром Набоковым, а для того, чтобы превратиться во Владимира Сирина»[65].

Кембридж был для Набокова не только школой, но и нескончаемой темой для воспоминаний и реминисценций, которые вновь и вновь появлялись на страницах его романов – «Подвиг» (1931), «Подлинная жизнь Себастьяна Найта» (1939), в его мемуарных повестях. Эти кембриджские метаморфозы блестяще прослежены О. А. Казниной в ее содержательной книге «Русские в Англии» (с. 296–310).

П. Л. Капица

С Кембриджем связана судьба талантливого русского ученого-физика Петра Леонидовича Капицы (1894–1984). В какой-то мере творческие судьбы Набокова и Капицы общи: хотя они представляют собой разные полюса культуры, оба приезжают в Кембридж в начале своего творческого пути, оба они формируются, один – как писатель, другой – как ученый, в кембриджском университете, отсюда оба они получают существенный толчок для их дальнейшего развития.