Русские войны XX века

Леонид Ильич Брежнев почти идеально подходил этим ожиданиям, к тому же он обладал целым рядом привлекательных личных черт – обаянием, доброжелательностью, незлопамятностью, даже внешней импозантностью. Не последнюю роль сыграла также биография Брежнева: Великую Отечественную прошел от начала до конца, участвовал в одном из самых героических ее эпизодов – битве за Новороссийск, имел боевые ордена и т. д. Отсутствие же ярких государственных способностей, ординарность Брежнева никого не смущали, а, наоборот, делали его чуть ли не безальтернативным претендентом, так как это давало надежду разным группировкам на манипулирование им, а со временем, возможно, и на замену своим ставленником. Таким образом, выдвижение Брежнева на пост главы партии и фактически правителя государства отвечало интересам и настроениям, прежде всего партийной номенклатуры, независимо от идейных и политических предпочтений отдельных ее представителей. Задачи же государственной жизни при этом стояли на втором месте.

Пост Председателя Совета Министров СССР получил А. Н. Косыгин. Председателем Президиума Верховного Совета СССР стал Н. В. Подгорный. Пришедшие к власти лидеры не имели общей платформы. Фактически они были объединены одним лишь негативным отношением к политике Хрущева, что было заметно даже в выступлениях «головки переворота» на Октябрьском пленуме. Отголоски настроений сторонников реформ (А. Н. Косыгина, Ю. В. Андропова) нашли свое отражение в общем докладе как обвинения в нарушении коллективного стиля руководства и демократических норм работы, в волюнтаризме, создании нового культа личности.

* * *

В возникшей – и господствовавшей примерно в десятилетие между 1965–1975 гг. – точке зрения на проблему Запада и внешнего по отношению к нему мира появились новые идеи, определившие многолетнюю стойкость новой парадигмы. Речь, во-первых, идет о представлении, что в мире происходит гигантская крестьянская революция, бунт мировой деревни против мирового города. Во-вторых, обозначилось противостояние и подъем желтой и черной рас. В-третьих, западная культура после периода нарочитого гедонизма породила массовую культуру, нашедшую восхищенных адептов в городах незападного мира. В-четвертых, молодежь Запада и России потеряла прежнюю, основанную на идеологии, взаимную подозрительность – и этот процесс пошел и вширь, и вглубь. Результатом явилось создание нового климата, в котором более, чем прежде, признавалось различие Запада и его восточных соседей, отрицалась параллельность развития. Дихотомия традиционализма (как синонима отсталости) и модернизма сменилась более сложной картиной. Характерным стало подчеркивание «капитализма» как основополагающей черты Запада, как причины противодействия Советской России. Для взаимозависимости и единого будущего не осталось более места. Капиталистический Запад потерял ауру безусловной рациональности, пафоса освобождения человечества и стал в подаче антимодернистов жестоко жадным, несущим соседним регионам беды, поощряющим анархическое развитие.

Все это как бы приподняло Россию, сделало ее носителем легитимной альтернативы. Тем более что историки-«ревизионисты» как бы сняли с Москвы вину за начало «холодной войны».

Первая проигранная американцами война

В середине 60-х гг., ведя «холодную войну», США стали «охранять» свою безмерно растянутую зону влияния с отчаянной решимостью. Наиболее наглядным образом это проявилось у антиподов – во Вьетнаме, – которому активно помогал Советский Союз. Америка бросила на решение вьетнамской проблемы огромные материальные силы. Численность американских войск во Вьетнаме в 1968 г. значительно превысила 500 тыс.

Почему американцы во Вьетнаме пошли на крайние меры? К началу 60-х гг. американские правящие круги зашли в тупик. В подготовленном в 1962 г. для президента аналитическом документе Совета национальной безопасности говорилось: «Значительные потери территории или ресурсов сделают для США более сложным осуществление цели создания того вида мирового окружения, какое они желают, породят пораженчество среди правительств и народов в некоммунистическом мире и вызовут разочарование внутри США». Америка не имела права проигрывать, не имела права отступать, что могло привести к подрыву национального самосознания американского народа и веры в США союзников – высокомерие здесь достигло своего пика. Такая посылка привела к нелепой и страшной в своей трагичности ситуации: вдали от американских берегов Соединенные Штаты сконцентрировали почти все, что могли, стремясь к самоубийственной цели – «ни за что не уступить», хотя отступление в данном случае означало лишь признание за вьетнамским народом того права, которое американцы считают первым и самым священным для себя, – права на самоопределение.